Дарим тебе дыхание. Рассказы о жизни рядом со старцем Наумом

Если бы мы всегда были внимательны к тому, что он нам говорил, и послушны! Батюшка ждал от нас помощи и соработничества: «А ты проси – кому избавления от страстей, а кому – молитвенников за весь мир». Сколько упущено, сколько испорчено из того, что должно было совершиться по воле Божией через благословения нашего старца и не совершилось из-за нашего непослушания и нерадения.

Разве мы могли вместить огромные масштабы его мышления, скорбей и трудов в ограниченные пределы своего душевного дома…

Но будем благодарны Богу и за то, что все-таки состоялось, несмотря на нашу несостоятельность, за то, что наш старец вымолил для нас, долготерпеливо преодолевая своими молитвенными трудами нашу леность и недостаточность.

Мне не удалось так написать свои рассказы, чтобы там ничего не было сказано обо мне. Очень бы хотелось, но я так не умею. Я не могу отделить слово о нем от своей жизни. Все события жизни, да просто вся жизнь была пронизана светом его личности, мы все каждый день жили и трудились как могли под Батюшкиным руководством, под его молитвенным покровом, согретые его великой любовью, и смерть его нас не разлучила.

И если после прочтения этой книги в мире станет больше людей, для которых имя нашего незабвенного старца, архимандрита Наума (Байбородина), будет дорого и память о нем священна, то задача этого моего скромного труда будет выполнена.

Школа молодого бойца

Гардеробный трест

Незадолго до того, как впервые оказаться у архимандрита Наума, я уволилась с работы. Батюшке это не понравилось, но вернуться обратно было невозможно.

– А что ты теперь хочешь делать?

– Думаю сторожить какую-нибудь контору и петь в храме.

– Ну, вот и хорошо. Посторожишь и попоешь.

И по Батюшкиным молитвам досталась мне уникальная сторожевая работа в самом центре Москвы, на Маяковке, на улице Медведева – в бывшем Старо-Пименовском переулке, со смешным таким названием «Гардеробный трест». Это в советское-то время – контора, которая нанимала гардеробщиков, а потом предлагала их разным организациям. Ну точно «Рога и копыта». Десять комнат, два входа, кабинет директора, кабинет секретаря, где я и обитала, и все. Работаю через два дня на третий. В шесть вечера все уходят и сдают мне ключи, а в девять утра я им ключи возвращаю. В кабинете секретаря пишущая машинка! Я меняла ленту на свою и полночи печатала на папиросной бумаге редкие тогда книги – Лаврентия Черниговского, например, в восьми экземплярах. И еще немного подрабатывала – печатала пачки платежных поручений для директора.

Принимать гостей на работе было категорически запрещено, но кого это интересовало. Почти каждое дежурство у меня появлялись мои друзья и знакомые. Приходил иногда и отец Алексей Царенков – он, приезжая из Ивановской области, встречался в Москве со своими духовными чадами и засиживался с ними допоздна, иногда и у меня на работе. Вот придут они ко мне на ночь глядя с Ниночкой Моисеевой. Метро уже закрывалось… Тогда мы драпировали полотенцем телевизор, батюшка ставил на него дароносицу со Святыми Дарами, я ему составляла кроватку из стульев в один ряд в кабинете директора, на таких же импровизированных кроватках через стенку укладывались мы с Ниночкой. А рано утром я их тихонько, незаметно, по одному выпускала на свободу. Каждый вечер, приходя на работу, окропишь крещенской водой всю контору после толпы гардеробщиков, особенно кабинеты директора и секретаря, и уже можно дышать. А директор по утрам удивлялся: «Не понимаю, почему именно после твоего дежурства я так хорошо себя чувствую на работе – какая-то другая атмосфера». Как-то он мне с гордостью рассказал, что надпись на Мавзолее «Ленин и Сталин» – это его работа. А потом он поменял профессию и придумал эту чудную контору. Такой другой работы, говорили мои друзья, не найти ни в одной столице, ни в Москве, ни в Ленинграде.

Наша бригада сторожей обслуживала несколько организаций в районе Маяковки. Одна из них – Министерство, кажется, «Спецстроймонтаж» – была напротив моей конторы, чуть наискосок, на углу Медведева и Пушкинской улицы. Ее сторожила как раз мама отца Алексея, Екатерина Александровна. Конечно, никто не знал, что она мама священника.

И вот однажды ночью раздается стук в двери: «Открывайте! Проверка». А у меня как раз была в гостях моя подруга Татьяна, будущая дивеевская монахиня Никодима. Она уже спала на стульчиках в кабинете директора. Вот уж пришлось нам помолиться! Они открыли все двери, а главную – в кабинет директора – не заметили. Прошли мимо. Я позвонила по всем нашим постам – проверки изредка бывали, и если уж проверяли, то все посты подряд. Но ни к кому больше они не пришли. Только мы заснули, как снова стук – открывайте, у вас кто-то есть. И опять они прошли мимо директорской двери.

Утром мне позвонила Екатерина Александровна: «Нет, ты представляешь? Наши бабки (которые работали на ее посту в прошлую смену) застукали моего Алешу, который приходил к тебе с Ниночкой Моисеевой, и доложили куда следует. И главное, мне все рассказали, на тебя пожаловались».

Поехала я к Батюшке: