Дарители

Вита вскинула на него глаза. В них не было изумления, только жадность. Затравленная, измученная, уже привыкшая к крови и безумию, бесконечно долго не слышавшая ни от кого ласковых слов, которые иногда бывают так важны… А она так изголодалась по ласковым словам, и сейчас они подействовали на нее так, как кусочек мяса на уже почти обезумевшую от голода дворовую кошку. Ей захотелось еще, захотелось вцепиться в него и закричать, потребовать, чтобы он сказал еще хоть одно — в шутку или всерьез — неважно, ведь голодной кошке неважно, кто и с какой целью ей бросает кусок мяса… но Схимник уже отодвинулся, и глаза его были, как обычно, холодными, и голос звучал холодно — куда как холоднее и бездушнее, чем порывы северного зимнего ветра…

— Насчет машины-то у кого узнала или сама придумала?

— Да нет, не сама, — сказала Вита, отодвинувшись и уже самостоятельно вытирая лицо. — Женька с… мои знакомые как-то говорили на эту тему… после, того, как один штатовский фильм посмотрели… ну, я и запомнила.

— Получается, ты даже не знала точно, что будет, получится ли?

— Нет, откуда?!

— М-да, — Схимник откинулся на спинку стула и почему-то посмотрел в пасмурное, плотно затянутое пухлыми тучами небо. — Ты действительно сумасшедшая. Чудо, что ты выжила.

Несколько минут он сидел молча, расслабленно, продолжая с неподдельным интересом разглядывать плотные тяжелые тучи, потом его рука вдруг метнулась к ней, и прежде, чем Вита успела увернуться, дернула вниз рукав ярко-синей кофточки, обнажив пропеченное, золотистое плечо с багровыми следами-полумесяцами.

— Откуда это?!

— А ты как думаешь? — отозвалась она, подпустив в улыбку немного глумливости, но Схимник насмешливо покачал головой, прижал свой палец к одному из следов, который оказался почти втрое короче и меньше его ногтя, потом спросил с неожиданной серьезностью:

— С ней совсем плохо, да?

Вита судорожно сглотнула, потом отвернулась, не произнеся ни слова, и он утвердительно кивнул.

— Да. Ну, что ж, так, значит так.

— И что же ты теперь будешь делать?

Вопрос вырвался у нее раньше, чем она сообразила, что спрашивает, и уже ожидала в ответ какой-нибудь колкости, но Схимник лишь повернулся и посмотрел на нее — странно сожалеюще.

— Ничего. Я возвращаюсь в Волжанск.

— Но ведь тебя же там… — Вита прикусила язык, но Схимник понял и коротко, зло усмехнулся.

— А тебя это беспокоит?

— Меня беспокоит ход твоих мыслей, — холодно сказала она. К ней уже вернулось самообладание и ее пальцы, державшие сигарету, больше не дрожали. С многолетней привычкой Вита отыскала и надела нужную маску, и та мгновенно и надежно приросла к лицу, которое сразу же стало на несколько лет старше. Теперь перед Схимником сидела спокойная, уверенная в себе женщина, и ее губы скривились в презрении к нему, и в глазах была колючая насмешка. — Я достаточно давно живу, Схимник, и я — не наивное дитя, хоть и могу таковой показаться — если захочу, — она слегка улыбнулась. — Я знаю, кто ты. Я видела, что ты. Я ничего не забываю. Ты и тебе подобные развалили мою жизнь, убили моих друзей, убили других ни в чем не повинных людей. Вы все — одно целое, пусть у каждого свои методы и свои цели, но все вы — одно, вы грязь! — Вита слегка оскалилась, и ее глаза замерцали, но смотрела она не на Схимника, а на его руки. — Я помню, что ты делал, чтобы добраться до Чистовой, ты даже пошел против своих, лишь бы она досталась тебе! И ты думаешь, я поверю, что сейчас, когда она почти у тебя в руках, ты вдруг отказываешься от нее и возвращаешься в город, где тебе через пять минут голову прострелят?!

Его пальцы дрогнули, и Вита подумала, что сейчас он ее ударит, но не отодвинулась, а только вздернула подбородок. Схимник повернул голову — его глаза были темными, и где-то в их глубине разгорался пугающий огонь.

— Бедная, бедная пандорийка, — сказал он странно глухо и растянуто. — Так хорошо научиться разбираться в окружающих людях, но до сих пор не научиться разбираться в себе. Если ты хочешь сказать что-то лично мне — скажи, но не говори только с собой. Ты же позвала меня не для того, чтобы я слушал, как ты уговариваешь себя?

— Я не…

— Хочешь, я тебе скажу, зачем ты на самом деле меня позвала? Зачем ты сделала такую явную глупость? — он снова наклонился к ней. — У тебя самой это ведь не получается.

— Я просто хотела узнать…

— Ты видела когда-нибудь леопарда, Вита? Взрослого здорового леопарда? Смертельно опасен, а так и тянет его погладить, заглянуть ему в глаза, хотя знаешь, что он в любую секунду может тебя убить. Темное бывает уродливым, но бывает и чертовски привлекательным, и к такому темному тянет безудержно. Это не физиология, которой ты, наверное, пытаешься себя извинить, это все вместе и это намного хуже.

— Это не так, — сказала Вита охрипшим голосом. Ее губы дрогнули, строгая маска начала разваливаться. — На самом деле…