Дары Кандары

Попался сакс просто — они с приятелем вышли к границам имения, завидели пост и под шумок решили башню поджечь. По счастью, следуя обычаю римлян, старики держали внизу гусей и птицы заголосили, почуяв чужих. Одного сакса парни пробили дротиками, второй попал в сеть, потому и доставлен был почти что неповреждённым. Оставалось понять — а зачем это саксы вышли в лес погуляти?

Как и ожидалось, пленник молчал. Ни обещание сохранить жизнь, ни угроза кнута, ни даже раскалённый нож не пробудили его разговорчивость. Неопытный в таких делах Аврелий тайком кривился, его мутило. Трибун тоже не любил пыток. Пожалуй, самым логичным было бы усилить охрану башни, а упрямца сковать и загнать в эргастерий, чтобы осенью продать на первом же торгу. Но в допрос вмешался хмурый Напайос. Он проверил верёвки, стягивающие могучее тело пленника, потрогал бицепсы… и погладил сакса по плечу — раз, другой. Чуткие смуглые пальцы побежали по шее, коснулись кудрявой золотой бороды, опустились к груди… Сатир расплылся в улыбке, медленно облизнул губы большим языком, всмотрелся в синие глаза сакса, ухмыльнулся ещё шире. Ладони продолжали свою работу. Мускулы сакса вздулись, лицо покраснело, взгляд замутился — это было так отвратительно, что Аврелий Младший отвернулся к стене. А Напайос всё ухмылялся. Он снова огладил плечи пленника, прошёлся пальцами вдоль спины — тело мужчины выгнулось от противоестественного удовольствия, слёзы потекли из-под стиснутых век. Сатир хрипло расхохотался:

— Он будет говорить. Правда, милый?

Сакс хрипло пробормотал что-то. Верцингеторикс перевёл:

— Если опустить брань — говорит, что да, будет. Только пусть от него уберут этого демона.

Спустя час трибун уже раздавал команды. До визита отряда Вульфингов оставалось не более двух суток. У врага было четыре стяга бойцов, с копьями, луками и железными мечами. У него — едва наберётся четыре десятка нормально вооружённых, с доспехами и щитами — неполная центурия. Если вооружить рабов и пастухов — ещё полсотни. Помощи просить неоткуда. А гонцов мы послали вовремя — к вечеру все соседи соберутся на праздник. Женщин, стариков и стада отправим в пещеры, в меловые копи за дальними холмами. Туда же тех рабов, что не могут или не пожелают сражаться, трусам не место в строю. Аврелий…

Да, сынок, ты возглавишь отряд ветеранов из прибрежных домов и проследишь, чтобы все уцелели. На тебе будут дети и женщины. Если виллу сожгут — выведешь их в Эборакум. Приказы не обсуждать!!! Вперёд.

Перепуганный управляющий наотрез отказался покидать виллу и занялся привычным делом — подсчётом и выдачей вина и еды. Валерий на самом быстром коне отправился снимать дозор с башни и вывозить оружие. Люпус Эст и десяток самых сильных рабов разобрали на досточки якобы заброшенные теплицы. В них таился самый большой секрет Аврелиана Амброзия, сюрприз для нежданных гостей — две катапульты и шесть штук «скорпионов» пробивающих дротиками деревянную стену. Оставалось молиться, что этот сюрприз сработает. Взъерошенный, злой Напайос вильнул хвостом и пропал куда-то. Трибун не стал упрекать сатира в трусости — боец из козла был, как из навоза гладиус.

К закату вся фамилия и все соседи, кто был в состоянии держать оружие, собрались на вилле.

Аврелиан встречал гостей у ворот и рассказывал, какой праздник их ждёт, чтобы жёны и дети, не задерживаясь, двигались дальше. Кое-кто поспешил назад на фермы, надеясь успеть выпустить скот и рабов, остальные включились в оборону имения. Наспех скованными бронзовыми полосами укрепили ворота, сразу за ними спешно вырыли большую яму — на случай, если противник ворвётся внутрь. Катапульты надо было отладить и пристрелять. Рабам приказали запасти как можно больше воды — источника с трудом хватало на то, чтобы напоить всех людей, а у саксов наверняка были зажигательные стрелы.

После заката в саду разожгли костёр. Аврелиан сам вышел на поединок с быком, повалил и зарезал зверя во славу Митры, окропил кровью алтарь. Вслед за ним все легионеры омыли в крови клинки. Сердце быка сожгли, тушу зажарили целиком и съели до последнего клочка мяса — чтобы жертва была угодна. Нет, не так представлялся трибуну триумф по случаю обретения сына… остаётся надеяться, что саксонский отряд кончится здесь, на вилле, и до пещер не дойдёт. Сказать по чести, шансов у нас немного. А вот Аврелий может остаться жив. Он хороший мальчик, жаль, что ни разу поговорить по душам не успели. До рассвета горел огонь, легионеры сражались друг с другом до первой крови, приносили обеты, чистили оружие и снаряжение. С первым лучом солнца мужчины спели гимн Митре и повалились спать — кто в доме, кто на траве. Если верить шпиону, саксов стоило ждать к закату.