Дата Туташхиа. Книга 2

Я уже, кажется, говорил, что Дата и Эле Туташхиа росли и воспитывались в семье Мушни Зарандиа. Добавлю, что в этой семье царила нежнейшая любовь друг к другу и каждый был окружен заботой остальных. Мне известно с совершенной достоверностью, как близко к сердцу принимал Мушни Зарандиа судьбу Даты и Эле, и страдание его было истинно и глубоко. Он не только помогал Эле Туташхиа деньгами наравне с помощью своим родителям и старшему брату, но заботился о доме и хозяйстве этой одинокой незамужней женщины. И Мушни, и его старший брат, и старики родители были для Эле и Даты близки, как могут быть близки лишь родные братья и собственные родители. Для стариков же Зарандиа судьба их осиротевших воспитанников была постоянным источником горя и слез. Я твердо знаю, что, хотя жизнь развела Мушни Зарандиа и Дату Туташхиа по сторонам, до крайности противоположным, их уважение друг к другу и братская кровная любовь не были ничем поколеблены. Такова истина, как ни парадоксально она звучит, и если я не прав, пусть господь рассудит и трагическую судьбу этих двух людей, и мое отношение к ним.

В то время, когда Мушни Зарандиа начал выстраивать свой треугольник, Эле гостила у него в Тифлисе. Старый деревенский дом Туташхиа давно уже нуждался в основательном ремонте, и Мушни дал Эле денег, чтобы перекрыть крышу, а об остальном, сказал он, подумает позже. Он назвал человека, который найдет ей хороших мастеров, и, посадив сестру в поезд, отправил домой. Когда Эле пришла к человеку, рекомендованному двоюродным братом, он сказал, что мастера сейчас заняты у другого хозяина, и как только закончат работу, он пришлет их к ней. Разумеется, этот человек был нашим агентом и придерживал плотников до нового распоряжения Зарандиа. Эле Туташхиа пришлось ждать не так уж долго. В одно прекрасное утро мастера явились, и работа закипела. Один из них, улучив момент, спрятал на чердаке в назначенном месте украшения Нуцы Тодуа, завернутые в ее же платок. Покрыв крышу, мастера удалились, а спустя три дня Эле Туташхиа пришлось опять отправиться в Тифлис, куда ее поспешно вызвали по случаю болезни жены Мушни Зарандиа. Она уехала, заперев дом, на чердаке которого лежало теперь вещественное доказательство того, что именно ее брат извел семью Тодуа. Теперь надо было, чтобы братья Накашиа пробрались в дом Даты Туташхиа и обнаружили там платок с украшениями.

На этой стадии Зарандиа перепоручил дело своему подчиненному, а сам выехал в Тифлис, где его ждали другие дела. Надо заметить, что Зарандиа одновременно завел еще пять подобных дел в разных уездах Кавказа. Я знал, что до окончания операции еще далеко, и его возвращение удивило меня. Он явился ко мне сам, прежде чем я успел пригласить его, и доложил о ходе дела.

— Вы вернетесь туда? — спросил я.

— Нет, там уже нечего делать.

— Каких результатов вы ожидаете?

— Предугадать можно лишь приблизительно… тем более в таких делах — вы знаете это лучше меня. Полагаю, однако, что задуманное нами должно состояться.

— То есть ликвидация старшего Накашиа или их обоих, примирение Сарчимелиа с дальнейшим использованием его по нашему ведомству, полнейшая компрометация Туташхиа, доведенная до степени, когда иного выхода, как примириться с нами, у него не останется… Так я вас понимаю?

— Именно так, — подтвердил Зарандиа. — Но всему этому посчастливится произойти, если только Туташхиа не распутает наш клубок и не успеет оповестить и успокоить остальных преступников. Чем больше уходит времени, тем реальнее эта угроза.

— Если братья Накашиа обнаружат украшения своей тетки на чердаке Туташхиа, неужели и тогда еще влияние Туташхиа способно будет провалить наш замысел?

— Все может быть, — сказал Зарандиа, — но так или иначе, мое присутствие там уже ничего не изменит.

Был вопрос, который с самого начала волновал меня, но я никак не мог выбрать минуты, в которую можно было его задать. Мне было неловко и сейчас, меня одолевали сомнения, пока наконец я не поймал себя на мысли, что любая минута годна для этого, лишь бы не подвела смелость.

— В сложившихся обстоятельствах, — сказал я, — не исключен вариант, когда будет убит один Туташхиа, а все остальное останется неизменным. Не так ли?

— Это исключено! В двух углах из трех непременно будет принято решение, желательное для нас, и при всех случаях Туташхиа останется жив.

— Отчего такая уверенность?

— Оттого, что Туташхиа много сильнее Сарчимелиа и двух Накашиа, вместе взятых!..

— Почему же столь различны их возможности?

— Так распорядилась природа, наделив их разными способностями. А потом — нравственность, да еще отточенная воспитанием. Я знаю, люди не могут достичь совершенства, но Туташхиа из тех, кто ближе остальных к нему.

— Человек предполагает, бог располагает. Ну, а если все же сложится так, что Туташхиа погибнет? — не отступал я.

— Это произойдет, если Туташхиа окажется слабее других. Проиграет — неизбежно — слабейший. Мы здесь ни при чем. Однако с Туташхиа, повторяю, ничего не случится.

На том мы и расстались.