Читаем Датаизм: о бесконечности алгоритмов жизни полностью

Как не парадоксально, человек смертный, цари, президенты, продавцы, священники, учёные, работяги, земледельцы, преступники, святые – все смертные. И этот факт часто беспокоит тех или иных представителей человеческой расы. Каждый с этим сталкивался или столкнётся, смерть – единственное конечное состояние биологической оболочки индивидуума, которую нельзя изменить.

Страх жизни

B силу своей глупости, каждый из “сильных мира сего” пытается себя увековечить при жизни, одаривая себя за не признанные заслуги. Дворцы, войны, территории, люди – это знак престижности в мире глупого потребления и страх перед концом их жизни.

Хотя, есть религия, которая в разной мере сулит в различных конфессиях разные привилегии, тем или иным “уверовавшим избранным”. Чем с удовольствием пользуются все, даже те, кто знаком с наукой. Но единственное “действенное” средство у религиозных течений против смерти – это вера.

А вот биологический аспект смерти они как бы не замечают. Зато религиозные учения сплошь и рядом стоят против науки и изучение возможности продления жизни людей.

Биологическая смерть (или истинная смерть) представляет собой необратимое прекращение физиологических процессов в клетках и тканях. (Википедия)

То есть верить в религию, по их мнению, нужно, снабжать финансово их “метафоричные” учения необходимо, а взамен адепты получат образное выражение рая или блаженства. Что ж платить и поклоняться тому, что сложно доказать и опровергнуть, личное дело каждого. Но быть двуличными в мире, где возможно (мы обладаем всеми навыками и возможностями) клонировать, трансплантировать органы (ткани), экспериментировать с клетками (ДНК), атомами и самой структурой жизни… не простительно.

То есть религия запрещает человечеству быть биологически более независимыми и внушает о вселенской каре каждого адепта той или иной религии, хотя про вселенную не знает толком ничего.

Одно из множества выставленных против него обвинений – учение Бруно о бесконечности вселенной и множестве миров.

9 февраля инквизиционный трибунал своим приговором признал Джордано Бруно «нераскаявшимся, упорным и непреклонным еретиком».

Бруно был лишён священнического сана и отлучён от церкви. Его передали на суд губернатора Рима, поручая подвергнуть его «наказанию без пролития крови», что означало требование сжечь живым.

В ответ на приговор Бруно заявил судьям: «Вероятно, вы с большим страхом выносите мне приговор, чем я его выслушиваю». В дошедшем до нас смертном приговоре не упоминаются гелиоцентрическая система и вообще наука.

По решению светского суда, 17 февраля 1600 года Бруно предали сожжению в Риме на площади Цветов (итал. Campo dei Fiori). Палачи привели Бруно на место казни, привязали к столбу, что находился в центре костра, железной цепью и перетянули мокрой верёвкой, которая под действием огня стягивалась и врезалась в тело. (Википедия)

Перейти на страницу:

Похожие книги

Русский реализм XIX века. Общество, знание, повествование
Русский реализм XIX века. Общество, знание, повествование

Научная дискуссия о русском реализме, скомпрометированная советским литературоведением, прервалась в постсоветскую эпоху. В результате модернизация научного языка и адаптация новых академических трендов не затронули историю русской литературы XIX века. Авторы сборника, составленного по следам трех международных конференций, пытаются ответить на вопросы: как можно изучать реализм сегодня? Чем русские жанровые модели отличались от западноевропейских? Как наука и политэкономия влияли на прозу русских классиков? Почему, при всей радикальности взглядов на «женский вопрос», роль женщин-писательниц в развитии русского реализма оставалась весьма ограниченной? Возобновляя дискуссию о русском реализме как важнейшей «моделирующей системе» определенного этапа модерности, авторы рассматривают его сквозь призму социального воображаемого, экономики, эпистемологии XIX века и теории мимесиса, тем самым предлагая читателю широкий диапазон современных научных подходов к проблеме.

Алексей Владимирович Вдовин , Илья Клигер , Кирилл Осповат , Маргарита Вайсман

Публицистика / Учебная и научная литература / Образование и наука
Очерки по русской литературной и музыкальной культуре
Очерки по русской литературной и музыкальной культуре

В эту книгу вошли статьи и рецензии, написанные на протяжении тридцати лет (1988-2019) и тесно связанные друг с другом тремя сквозными темами. Первая тема – широкое восприятие идей Михаила Бахтина в области этики, теории диалога, истории и теории культуры; вторая – применение бахтинских принципов «перестановки» в последующей музыкализации русской классической литературы; и третья – творческое (или вольное) прочтение произведений одного мэтра литературы другим, значительно более позднее по времени: Толстой читает Шекспира, Набоков – Пушкина, Кржижановский – Шекспира и Бернарда Шоу. Великие писатели, как и великие композиторы, впитывают и преображают величие прошлого в нечто новое. Именно этому виду деятельности и посвящена книга К. Эмерсон.В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Кэрил Эмерсон

Литературоведение / Учебная и научная литература / Образование и наука
Россия под властью одного человека. Записки лондонского изгнанника
Россия под властью одного человека. Записки лондонского изгнанника

«Говоря о России, постоянно воображают, будто говорят о таком же государстве, что и другие. На самом деле это совсем не так. Россия – это особый мир, покорный воле, произволению, фантазии одного человека. Именуется ли он Петром или Иваном, не в том дело: во всех случаях это – олицетворение произвола», – писал Александр Герцен выдающийся русский публицист, писатель, общественный деятель.Он хорошо знал особенности российской жизни, встречался с высшими руководителями государства, служил в государственных учреждениях, дважды побывал в ссылке и, в конце концов, вынужден был покинуть Россию. В своих воспоминаниях и статьях Герцен не только ярко описал обстановку в стране, но сделал глубокие выводы о русском пути развития, о будущем России. Многие его мысли актуальны и поныне.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Александр Иванович Герцен

Публицистика / Учебная и научная литература / Образование и наука