Давай никому не скажем

— Это всё шок, Ян…

— Да блин, я пошутил. Это шутка! — не прекращая хохотать, Набиев заойкал, аккуратно трогая переносицу.

— Ты издеваешься? Кто шутит такими вещами? Я решила, что твой отец действительно… Ну, знаешь ли…

Я готова была задохнуться от возмущения. Обвёл вокруг пальца, как девчонку! А как убедительно хлопал ресницами, с какой грустью вздыхал. Почему каждая встреча с ним несёт только отпечаток негатива?

— Простите, ну это правда было чертовски смешно. Обещаю, больше никакого юмора. Выдыхайте, Яна Альбертовна, а то на вас лица нет, — хмыкнул он, и опустив руку, накрыл своей ладонью мою.

Оторопев от подобной наглости, опустила глаза и невольно залюбовалась: его рука, по-мужски большая и сильная, с длинными фалангами пальцев и аккуратными ногтями. Сбитые костяшки покрылись тонкой коричневой корочкой. Видимо, обидчику тоже хорошо прилетело.

В этот момент открылась дверь рентген-кабинета, и в коридор вышла Дина.

Бросила многозначительный взгляд на наши руки, озадаченно нахмурилась. Я тут же выдернула ладонь и отпряла как черт от ладана. Какая нелепая ситуация!

— Я пойду к Евгению Григорьевичу поднимусь, — уточнила Дина и, снова окинув оценивающим взглядом моего соседа, засеменила на второй этаж. Дверь кабинета вновь открылась.

— Набиев, ваш снимок, — уставшая женщина протянула негатив и, подождав долю секунды, нетерпеливо тряхнула рукой. — Ну? Мне самой, что ли, подойти?

— Было бы неплохо, — буркнул Ян, и нехотя поднялся. — Ну что там, жить буду?

— Перелома нет — смещение перегородки. Со снимком — к врачу, — грубовато отрезала врачиха и захлопнула дверь.

— Значит буду, — констатировал Набиев, и опустил негатив в урну.

— Ты что делаешь? А что врачу покажешь? — изумилась я.

— Я бы вам продемонстрировал, но боюсь, этот жест вас обидит.

Как взрослый человек, педагог и просто женщина я должна была бы обидеться, но почему-то его слова, его заносчивость и показной пофигизм только раззадорили, заставив с усилием скрыть улыбку.

— Ты всегда такой хам? Вообще-то, я твой учитель.

— Именно поэтому оставлю мысли при себе, — улыбнулся он, и снова сел рядом.

Я ощущала исходивший от него запах мыла и антисептика, слышала тихое, чуть сиплое дыхание. Хорошо ему кто-то зарядил. Интересно, кто? И почему он подрался? Из-за чего? Или из-за кого?

— А что вас занесло сюда в такой час? — нарушил тишину Ян.

Почему он не уходит? Он же выбросил снимок, значит не собирается дальше обследоваться.

— Ребёнок упал со стола.

— Ваш ребёнок? — удивлённо округлил глаза.

— Не мой — соседки. Пришлось вызывать скорую помощь.

— А как же вы доберётесь обратно?

Я пожала плечами, и задумалась. Действительно — как? Автобусы уже давно не ходят, а такси даже вызвать неоткуда, да и на что… С собой — ни копейки. Думаю, у Дины тоже.

Его ладонь легла на скамейку рядом с моей, я ощущала её тепло не касаясь.

Маленькая бабочка — лёгкая, абсолютно невесомая — выпорхнула и забилась в животе, заставляя ужаснуться от неожиданно вспыхнувшей мысли, что очень жаль, что он снова не дотронулся до моей руки…

По коридору раздались гулкие шаги. Дина держала на руках уснувшего Павлика: тот обнял шею матери тонкими ручками, прильнув головкой к груди.

— Всё в порядке, можно ехать домой, — тихо сказала она и бросила на Набиева недоверчивый взгляд.

— Поехали, — поднялся Ян, и неспешно направился к выходу.

— Куда? С кем? — удивилась, разделяя недоумение Дины.

— Подвезу вас домой. Или вы пешком собрались? — он обернулся и закатил глаза: — Ну конечно за рулём не я. Отец ждёт у ворот.

— Я не знаю, удобно ли…

Встречаться ещё раз с этим неприятным толстосумом очень не хотелось, и если бы не Павлик, я бы лучше действительно пешком пошла. Но ребёнок очень устал, да и, признаться честно, я тоже была без ног: вечер выдался крайне напряженным и богатым на события, а завтра рано вставать…

Решила, что отказываться от такого предложения глупо, поэтому послушно поплелась вслед за Набиевым.

— Это что, твой парень? — шёпотом спросила Дина, и я взмолилась, чтобы он не услышал. Но он услышал. Ухмыльнулся себе под нос и уверенно открыл дверь в приёмную.

— Вы… вы уже уходите? — выбежал из-за стойки регистрации Коля. — Всё хорошо? Что с мальчиком?

— Да, большое спасибо, ничего серьёзного. Надеюсь, что больше не приедем.

— Жаль, — пробурчал он и сразу вспыхнул: — Ну, я имею в виду, что уже уходите, жаль… Нет, то, что всё хорошо — это хорошо, но жалко, что вам пора…

— Ничего, скоро я к вам в травмпункт снова приду. Благо, ушлёпков много на районе, — влез Набиев, чем до смерти напугал бедного медбрата. Тот обошёл меня с другой стороны — подальше от Яна — и мелкими шажками засеменил рядом:

- Яна… а можно, я как-нибудь забегу к вам… э… в гости? — пролепетал Коля, открывая и придерживая дверь.

— Конечно забегайте, — снова вмешался Набиев, — только поздно вечером не ходите, так-то я тоже ушлёпок, — подмигнул он, и захлопнул дверь перед носом растерянного горе-кавалера.

На улице стояла глубокая ночь.

Обойдя дежурившую у входа машину скорой помощи, гуськом пошли к воротам, у которых стоял единственный автомобиль — чёрная Ауди отца Яна.