Давай никому не скажем

Вчера, собираясь домой после уроков, обнаружила в сумке разлитые чернила. Откуда они там взялись в таком количестве — неизвестно. Всё, буквально всё что находилось внутри было испорчено: кошелёк, косметичка, учебный материал и новый зонт.

Забежав в магазин, купила самую дешёвую простенькую сумку и заодно газету с объявлениями — старая тоже была испачкана. Половину вечера обзванивала с таксофона у гастронома подходящие варианты, но все оказалось бестолку: то возраст не подходил — молодая, то семейная пара нужна, то оплату требовали за целый квартал вперёд. Сплошое расстройство. До кучи разболелась ни на шутку: горло саднило, кашель, температура. А матери хоть бы хны: спросила у неё парацетамол, так та даже не удостоила ответом — демонстративно отвернулась, прикрывая волосами синяк на скуле. Нике сказала, что ударилась о дверной косяк, а со мной не разговаривает со дня рождения Николаши — дуется. Вообще-то, это я должна обижаться — это меня выставили проституткой и выгнали из дома. И ушла бы, было бы куда!

И вот как теперь в таком виде ехать к Набиевым? — рассматривая себя в зеркало, скривилась в недовольной гримасе. Мало того, что чувствовала себя плохо, так ещё и выглядела не лучше: глаза красные, нос распух. Если бы не острая необходимость в деньгах — не поехала бы никуда, но отлынивать сейчас было крайне беспечно. Да и, если не кривить душой, хотелось вновь побыть с ним наедине. Даже не смотря на то, что порой он был просто невыносим.

Сегодня видела его только мельком в коридоре — о чём-то болтал с Минаевой у кабинета географии, та что-то весело хихикала. Настроение, и так с утра препаршивое, упало ниже некуда.

И вроде бы это настолько глупо — ревновать ученика, но ничего не могла поделать со своими чувствами. Стояла и подсматривала как девчонка, делая вид, что увлечённо листаю учебник.

Эта парочка удивительно подходят друг другу. Ровесники, оба красивые и из обеспеченных семей… Ян сам сказал, что у них какие-то отношения и, судя по тому, как откровенно она с ним флиртовала, трогая то за руку, то приобнимая за плечо — отношения близкие. А вот насколько близкие — я запретила себе об этом думать. В конце концов это не моего ума дело. Он ученик, я учитель, всё предельно ясно. Надумывать себе то, чего нет и быть никогда не может — глупо.

Всё, с этого дня с Набиевым ничего личного, только уроки в школе и занятия на дому. Пришла и ушла. И зонт куплю и верну, обязательно! И пусть они там дальше с Минаевой развлекаются, мне всё равно, и помимо него в жизни проблем хватает.

Воинственно себя настроив, и даже испытав некое облегчение от принятого решения, прыгнула в двадцать пятый маршрут, следовавший до «долины нищих». Выходя на остановке, с грустью посмотрела на сиротливо пустующие лавочки и втоптанный фантик от Сникерса, валявшийся в практически высохшей луже. Вспомнила, как мы сидели тут позавчера с Яном, как хохотали над дурацкими шутками. А потом бежали за руку под дождём… Даже зло пробрало — лезет в голову всякая ванильная чушь.

Просто остановка, самая обычная, ещё и мусор не убирают. Тоже мне — элитный район!

Кованые ворота оказались открытыми, и я беспрепятственно вошла на территорию дома. Огромный волкодав, звякнув цепью, выбежал из вольера, но, увидев, что это я, безразлично поплёлся обратно. Хорош охранник.

Надавив на звонок, прислушалась к звукам в доме: мелодичные трели глухо раздались внутри просторной гостиной. Дожидаясь, когда откроют дверь, огляделась по сторонам — как же тут всё красиво и дорого: ухоженный газон, аккуратные клумбы, деревянная беседка у раскидистой яблони, рядом накрытые тентом широкие качели. Мне всю жизнь придётся впархивать не покладая рук, чтобы приобрести хотя бы половину имеющейся у них роскоши. Неужели в нашей администрации настолько хорошее жалование? И тут же себя одёрнула: какое мне дело до их благосостояния, я здесь не для того, чтобы заниматься описью их имущества.

— Привет, — раздалось за спиной и я резко обернулась. Ян стоял прислонившись бедром к дверному косяку, пережовывая бутерброд. На мятой футболке с Микки Максом краснело маленькое пятнышко кетчупа. — Проходите, я уже заждался, — открыв шире дверь, пригласил жестом войти. И даже не посторонился! Практически боком протиснулась мимо и вошла в гостиную.

— Здравствуйте, Яна Альбертовна, — на диване у окна сидела Карина, рассматривая меня с неподдельным любопытством.

Почему-то эта девочка вызывала во мне смешанные чувства. Вроде бы воспитанная, хорошо учится, но было в ней что-то такое, что против воли отталкивало. Что-то от её матери. Такой же пытливый заносчивый взгляд, как бы говорящий — ты и я не ровня, и никогда ею не станем.

— Идёмте, мне ужасно не терпится приступить, — как будто бы специально громко сказал Ян, поднимаясь на второй этаж перепрыгивая сразу через две ступеньки. Я поплелась следом, буквально кожей ощущая пристальный взгляд девчонки.

— С чего вдруг такое рвение? Неужели передумал и действительно решил заняться английским? — недоверчиво спросила я, заходя в его комнату.