Давай прогуляем пары

Отходить подальше не спешит. Так и стоит в опасной близости в полумраке прихожей. Его плечи поблёскивают от капель воды. Есть несколько татуировок на груди, мелких, не особо заметных. Зато очень бросается в глаза россыпь из родинок. Они словно созвездия украшают жилистый мускулистый торс.

Отвожу взгляд и, приподнявшись на носочки, смотрю на лестничную площадку. Дядя Тагир, уперев руку в бок, приглушённо разговаривает с кем-то по телефону на непонятном для меня языке.

Возможно, нанимает детектива или киллера для Громова.

Пока он в квартире, ему по крайней мере ничего не угрожает.

— Спасаю тебя о смерти или возможного брака с Наргиз.

— Кто такая Наргиз? — летит недоуменное.

Закатив глаза, огибаю Матвея по дуге и двигаюсь по коридору в сторону спальни Саввы. Надо приодеть своего полуголого гостя, а потом вызвать ему такси. Ни денег, ни телефона при нём явно нет, если только он не спрятал их в укромном месте под полотенцем.

В комнате меня всё ещё дожидается сериал, а время, проведенное дома без толпы народа, стремительно тает.

— Никогда не спрашиваешь имена девушек, с которыми спишь?

— Зачем мне лишняя информация? Я всё равно забуду её к утру. — Судя по громким шлепкам босых ног по полу, Матвей решил пойти за мной.

Я останавливаюсь около нужных дверей и оборачиваюсь к парню.

— Ванная напротив, иди туда.

Громов пялится на мою грудь, спрятанную под футболкой и не запакованную в поролоновые тиски белья, задумчиво почёсывая подбородок. Стараюсь не опускать глаза ниже его лица и не смотреть на дорожку тёмных волосков, убегающих по его торсу вниз. Матвей кривит губы в усмешке, быстрым движением языка облизывает их и опять подтягивает свой нехитрый наряд, комкая ткань в кулаке.

Отворачиваюсь, тяжело вздыхая. И почему я сегодня такая добрая?

— Ты здесь живешь?

— Конечно нет! Подрабатываю горничной.

— Отлично. Давай обворуем твоих работодателей? Где здесь бар?

— Сначала мы оденем в трусы твои звенящие от холода бубенцы. А потом ты уйдёшь. Как тебе такой план?

— У меня есть другой… — пробирающий до мурашек шёпот раздаётся прямо у меня над ухом, и в следующую секунду на мою талию опускается чужая рука.

Я застываю статуей и перестаю дышать. В голове проносится огромное количество способов избавиться от трупа, так чтобы следы никогда не привели ко мне. Плюс всегда можно вытолкать непрошенного гостя назад в коридор. Дядя Тагир будет только рад такому исходу и сделает остальное за меня. Только я теряюсь от наглости Громова и не нахожусь с ответом. В который раз. Бездействую.

Я одна в квартире, с почти незнакомым парнем в одном полотенце. Волоски на коже приподнимаются от пикантности и возмутительности ситуации. Громов, почувствовав вседозволенность двигается ближе. И теперь я отчетливо чувствую ягодицами его возбуждение.

Вот ведь кобель!

— Что за план? — произношу тихим не своим голосом.

— Ты, я и твоя девственность. Помочь тебе сбросить за борт этот балласт? — говорит Матвей.

Вот ведь козел!

Кладу ладонь поверх растопыренных пальцев парня, которые он уже успел просунуть под футболку и пытаюсь отодрать от своего тела. Его теплое дыхание щекочет затылок и коже у основания шеи, там, где она переходит в плечо. Он меня что нюхает?

Вот теперь я напрягаюсь. Каменею и отдергиваю руку, как от раскаленной сковороды. Стараюсь игнорировать, дрогнувшие мышцы внизу живот. Что за…фигня!?

Неожиданный смешок в макушку, дезориентирует еще больше, чем попытки меня облапать. Оборачиваюсь и делаю шаг назад, отступая в комнату брата. Смотрю на Матвея с недоверием. Он меня не пугает, на нем одно полотенце и нет обуви. Капли на плечах подсохли, а короткий ежик на голове еще влажный. Парень кажется уязвимым, несмотря на всю свою показную борзость и наглость. Эдакий драный кот, просится на руки, а потом с удовольствием мурлыкающий когда его чешут за ухом.

— Напугалась, Коротышка? Расслабься. Никто тебя привязывать к кровати не будет, если только ты не захочешь провернуть такой фокус со мной. Люблю садисток.

— Не понимаю, — произноси медленно, по слогам, как для дурачков. Вдруг он все же умственно отсталый. По голове видимо получает с регулярным постоянством. — Ты что дебил, Громов? Или только прикидываешься? Если это подкат, то он не защитан.

— Я могу попробовать еще раз, если ты выдашь наконец мне штаны и чем-нибудь накормишь.

Точно. Драный помойный кот. Выгулял свои яйца в одном месте, греть их пришел в другое.

— То есть уходить ты не собираешься? — надеюсь мой голос транслирует весь скепсис, на который я способна.

— Не собираюсь. Прогонишь?

На обычно угрюмом, и даже иногда злом, заостренном лице Матвея читается веселье. Это удивляет и обезоруживает. Весь запал поругаться и надавать ему между ног испаряется. Он подтягивает сползающее с задницы полотенце и прикрывает рукой выпирающий пах. Его приподнятое настроение все еще при нем, и он ничуть его не стесняется. Поразительный человек. Комплексов ноль. Самомнения выше крыши. Инстинкт самосохранения отсутствует напрочь.