Давай всех обманем

Ночью Павел проснулся и, лежа возле спящей Лизы, долго размышлял о ней и об этой своей новой родственнице. Малаховка нисколько не престижнее Игналины, отец Лизы тоже лимитчик-гастарбайтер по-нынешнему. Прикатил откуда-то с Карпат на заработки, угодил в больницу с аппендицитом, который не помешал ему сделать ребенка скромной незамужней медсестричке. И отбыл восвояси домой долечиваться - даже фотографии не оставил. "Я и есть его портрет", - сказала как-то Лиза. Красивый, значит, был гастарбайтер, но гордиться таким папашей как-то не с руки, дочка и не гордится. Она его и не видела никогда... Его, Павла, отец Всеволод Павлович Пальников, человек во всех отношениях достойный, избранницу сына считает вульгарной, терпит с трудом - вот как Бируте и Рудольф терпят Полину. Самая обычная история чего тут беспокоиться?

...Он сам, когда влюбился, свою красавицу завоевывал долго. А Ионас замарашку вмиг победил. Кому как везет. Чушь какая-то. Спать пора...

* * *

На следующий день на ферму заявились гости. Прикатили на двух джипах молодые ребята, человек восемь. У Павла аж в глазах зарябило. Оказалось однокашники Ионаса, целая экспедиция, прибывшая из Мельбурна на предмет изучения возможности восстановить в природе тасманского тигра. Дался им этот тигр, вымерший Бог весть когда! Павел с Лизой уже насмотрелись изображений полосатого зубастого зверюги и раз пять выслушали его горестную историю.

Прихватив Ионаса с женой, а заодно и двух москвичей - экзотика не меньшая, чем сам тигрище, джипы двинулись в один из здешних заповедников, их тут много. Павлу на колени усадили девчушку в длинной майке - может, на ней и были шорты или юбчонка какая, но Павел ничего такого не заметил. А лифчика точно не было. Лиза оказалась притиснутой к белобрысому увальню на соседнем с Павлом сиденье - тот всю дорогу глядел в окно, не принимая участия в общем гомоне, чем и завоевал пашино расположение, не пытаясь привлечь внимание Лизы.

Дорога то карабкалась вверх, то ныряла в ущелье, петляла, запутывая след, а молчаливые снежные вершины гор вели из-под небес неотступное наблюдение за смеющимися и болтающими путешественниками. По сторонам качался сырой, темный лес, его сменила эвкалиптовая роща - высоченные стволы торчат из густого подлеска, папоротник благонравно прикрывает ажурными веерами их голые коленки. Проехали мимо мрачного на вид озера с низкими берегами - будто кто-то вылил воду в плоский сосуд. Сосны обступили его со всех сторон, оставив только узкую ленту пляжей.

- На Малаховку похоже, - заметила Лиза. И правда, похоже немножко на озеро позади запруды, перегородившей речку Македонку, там тоже сосны сбегают к самой воде...

- Соскучилась по дому, подруга?

Пока проясняли, кто скучает, а кто нет, за окнами джипа замелькали неподвижные, выстроившиеся в ряд белые стражи-скелеты - обглоданные стволы мертвого леса. С чего это они все поумирали, здешние эвкалипты?

Немногословный сосед ответил коротко:

- Экологию нарушили, когда строили гидростанцию

Человек все может: и скалы пробить, чтобы проложить шоссе в четыре ряда, и пустыню украсить, и болото осушить. И сам же погубит все, что создал...

Прибыли, наконец, - высыпали на поляну, разминая ноги. Оказалось, никакой науки, просто пикник в заповеднике Бонаронг Парк - в программу входит знакомство с дикой природой и завтрак на траве. Это все Лиза разузнала, и не от своего молчаливого соседа, а от его сестры, приехавшей в другой машине. Брат и сестра вовсе были несхожи: девица тараторила не переставая, снабдила нужной информацией Лизу, представилась Павлу: Джина Уэйн, представила брата: Энтони, запомнить легко: "джин и тоник". И уже в воротах заповедника догнала остальных, пообещав напоследок объяснить московским гостям все, чего те не поймут.

Павел оторопело посмотрел ей вслед и поймал иронический взгляд Энтони или, проще, Тони. Вот с этим бы малым пообщаться, но на каком языке?

- Он по-немецки кое-как балакает, - сообщила Лиза. - Держись его - и не пропадешь.

- Это сестрица его тебя просветила?

- Ну да. Говорит, раз он (ты, то есть) родственник Ионаса - значит, немножко немец. А то, говорит, он (опять ты) по-английски ни в зуб.

Скажите, какая забота! Сама-то Лиза со своим "твоя моя не понимай" как рыба в воде. Тут главное - кураж, говори - и тебе помогут. А застесняешься - увязнешь в собственной немоте.

И тут как раз Тони дружески кивнул:

- Шприхст ду дейч?

...Вместе с входным билетом каждому посетителю вручали увесистый мешочек с кормом: годится и для птиц, и для зверей. Только двинулись по дорожке - Лиза взвизгнула: яркокрасный попугай клюнул её в ладонь.

- Вот зараза! Я его угощаю, а он...

- Да придержи ты свой язык, - Павел отвел её руку, но красавица уже успела по-детски облизать ладошку, - Подцепишь какую-нибудь птичью хворь...

Тони, достав из заднего кармана джинсов фляжку, вылил на носовой платок коричневую жидкость, резко запахло спиртным.

- Виски, - сказал он, - Убивает все живое, в том числе бактерий.