Давно забытый голос

Пациент. С чего бы это?

Мистер Гусь. Ну как же? Мне удалось обмануть взрослых. Я совершил преступление, а меня все принимали за ангела. Все вздыхали над убитой бабочкой и даже представить себе не могли, какой гнусный поступок я только что совершил! «Ах, какие у него кудряшки! – говорили они. – Какая улыбочка!»

Пациент. Должно быть, именно так рождаются маньяки.

Мистер Гусь. Может быть, вы и правы. Я действительно, подобно маньяку, выслеживал свою жертву и охотился на нее. Но истинным убийцей был паук.

Пациент. Истинным убийцей были вы. Просто вы убивали его руками.

Мистер Гусь. У паука нет рук.

Пациент. Вы прекрасно знаете, что я имею в виду.

Мистер Гусь. Я носил пауку бабочек почти целый месяц. Меня возбуждало, как он осторожно двигается по своей паутине, словно боясь, что бабочка ударит его крылом и убьет. Мне нравилось смотреть за его тактикой.

Пациент. Должно быть, паук был вам очень признателен.

Мистер Гусь. Сомневаюсь.

Пациент. Почему же?

Мистер Гусь. Потому что я убил его.

Пациент. И как же это случилось?

Мистер Гусь. К нему в паутину попал воробей. Это был совсем маленький воробушек и, по всей видимости, больной. Он весил так мало, что его тельце даже не смогло прорвать паутины.

Пациент

. Как же он туда попал?

Мистер Гусь. Я понимаю, к чему вы клоните, но поверьте, что это не я его туда бросил.

Пациент. Должно быть, помимо вас у паука были и другие почитатели.

Мистер Гусь. Возможно. В тот день я принес пауку очередную бабочку, но, увидев плененного воробья, от неожиданности выпустил ее из рук. Бабочка улетела.

Пациент. Хорошо, что хоть некоторым жертвам удается сбежать от маньяков.

Мистер Гусь. Я смотрел на воробья и ждал, когда он взмахнет крыльями и улетит, прорвав паутину. Но он едва шевелился, а паутина была очень крепкая, многослойная. Неожиданно выполз паук. Несколько секунд он не двигаясь смотрел на воробья, а потом, по всей видимости решив, что жертва никуда не уйдет, собрался провести свою стандартную процедуру. Я глядел на него затаив дыхание. То, что должно было произойти, казалось мне просто ужасным. Паук, съедающий живого воробья, не укладывался в моем сознании. И вот, когда он подполз к воробью, чтобы начать его запутывать, я достал из кармана коробок спичек, зажег одну и ее пламенем убил паука. Обугленным черным комком он упал со своей паутины на асфальт. Я освободил воробья, положил его на траву и пошел домой.

Пациент. Я рад, что в вас все-таки восторжествовал человек!

Мистер Гусь. Вы рано радуетесь.

Пациент. Неужели?

Мистер Гусь. Да, на этом мои выходки не закончились.

Пациент. Что же вы еще сделали?

Мистер Гусь. Подставил своего друга.

Пациент. Ясно. И все же я рад, что вы оставили бабочек в покое.

Мистер Гусь. Да, история с воробьем отвадила меня от этого дела. И все же теперь я расскажу вам о другом своем гнусном поступке.

Пациент. Не уверен, что мне хочется об этом слушать.

Мистер Гусь

. Не забывайте, я все это затеял ради вас.

Пациент. Что значит «ради меня»?

Мистер Гусь. Своими воспоминаниями я пытаюсь стимулировать ваши.

Пациент. Ну не знаю. Как-то все это очень сомнительно.

Мистер Гусь. Вы же сами сказали, что я разбираюсь в психологии. Говорили вы такое или нет?

Пациент. Говорил.

Мистер Гусь. Ну, а раз говорили, то слушайте. Мне было девять лет. Вместе со своими приятелями я гулял во дворе. Мы наткнулись на одного мальчишку из соседнего дома, у которого была репутация драчуна и хулигана. В другой раз мы прошли бы мимо, но у него в руках была удивительная игрушка – старинный пиратский пистолет. Что может быть более привлекательным для девятилетних мальчишек! Мы подошли к скамейке, на которой он сидел, и встали вокруг. Он нехотя показал нам, как спускается курок, показал нарисованных на рукояти драконов, а потом великодушно позволил каждому взять пистолет в руки.

Пациент. Да, мне знакомо это ощущение. Я тоже испытал в детстве нечто подобное.

Мистер Гусь. Вот видите, я же говорил, что метод чужих воспоминаний отлично работает! Так вот, когда очередь дошла до меня, я несколько раз спустил курок и вдруг, к своему ужасу, заметил, что он треснул. Не то я слишком сильно нажал, не то игрушка была бракованной, но на курке появилась трещина. Прекрасный пиратский пистолет был испорчен. Я побледнел как мел. Если бы Говорухин, а именно так звали владельца игрушки, увидел, что я натворил, то, вне всяких сомнений, избил бы меня. Как я уже сказал, он постоянно лез в драку.

Пациент. И что же вы сделали?