Дажьбог - прародитель славян

О глубокой укорененности образа солнечного божества в народном сознании свидетельствует то, что в разных концах восточнославянского мира он продолжал бытовать под своим языческим именем в песнях и поговорках практически вплоть до настоящего времени. В д. Хмелино Череповецкого уезда Новгородской губернии Е. В. Барсов еще во второй половине XIX в. записал от крестьянки Ирины Калиткиной три таких поговорки: «Покучись Дажьбогу, управит понемногу», «Дажьбог все минет» в смысле «Полно тосковать», а когда чего-нибудь недоставало, то говорили: «Что тужить-то, о Дажь-Бог»[34]. Как отмечает в своем словаре В. И. Даль, в северных и восточных русских диалектах слово купить кому-нибудь о чем-либо означало «просить неотступно, униженно», «кланяться», «умолять», «домогаться», «докучать», ср. поговорки типа: «Кучился, мучился, а упросил, так бросил»; «Мучится, а никому не кучится»; «Покучься соседу»; «Насилу рубля докучился» и т. п. Что касается второй половины рассматриваемой поговорки, то слово управит имеет оттенок властности, словно напоминая о том, что тот, кто совершит данное действие, облечен властью — божественной и царской. Вторая же поговорка отсылает нас к представлению о цикличности движения солнца и, по всей видимости, несет в себе примерно такую же смысловую нагрузку, как выражение «Время все лечит». Задолго до того, как эта поговорка была записана на Руси, практически аналогичную мысль применительно к дневному светилу высказал античный писатель Ахилл Татий: «Ведь время — это лучшее лекарство от печали, оно одно врачует душевные рапы. Щедро радостью солнце; понемногу проходит даже самая глубокая скорбь, побеждаемая дневными заботами, хотя подчас избыток ее и вскипает в пылающей душе»[35]. Что касается третьего выражения, то оно в той или иной мере соотносится с представлением об этом боге как подателе благ. В этой связи стоит вспомнить, что в «Слове о полку Игореве» к семантическому полю Дажьбога относятся времена обилия, противопоставляемые его автором современному ему положению вещей.

Если все эти поговорки были записаны в Новгородской губернии, то в Рязанской губернии все в том же XIX в. люди, подтверждая правдивость своих слов, божились следующим образом: «Авосьта Дажба, глаза лопни!»[36]

Подобное выражение далеко не случайно, поскольку возникло в результате пересечения двух мифологических представлений — связи солнца с глазами и роли дневного светила как блюстителя правды. Оба представления весьма архаичны и восходят еще ко временам индоевропейской общности. Первый мотив встречается нам в различных апокрифах, в которых христианские мотивы тесно перемешались с языческими. Так, в «Сказание, како сотвори Бог Адама» повествуется про то, что Бог создал первого человека из восьми частей «и поиде очи имати отъ солнца и остави Адами единого лежаще на земли»[37], а воспользовавшийся этим дьявол измазал его калом и тиной. Еще один памятник древнерусской письменности прямо утверждает: «Слнце объще око чловѣкомъ…»[38] Эту же черту мы видим и в славянских загадках: «Солнцу, как и месяцу, в загадках приписывается функция «смотреть» и объект обладания — один глаз, так, укр. солнце—одно око мае всюду заглядає…»[39] Аналогичный образ мы видели и в русской загадке, в которой солнце описано как не только говорящей правду, но и всюду смотрящей птицей. Тесная связь солнца и глаза нам встречается и в индоевропейской мифологии. Так, индийская Ригведа констатирует, что два важнейших небесных светила возникли из тела космического Первобога Пуруши:

Луна из (его) духа рождена,

Из глаза солнце родилось…(РВ X, 90, 13)[40]

В других ведийских гимнах солнце описывается как глаз более высоких, по сравнению с ним, по статусу богов Митры-Варуны (РВ VII, 61,1; X, 37,1). В этом качестве дневное светило наделяется всевиденьем (в одном из гимнов прямо говорится о «всевидящем солнце» — РВ 1,50,2) и, соответственно, всезнанием:

(Знает) рождение богов, (видит) далеко и близко,(Солнце) вдохновенное,

Глядя на прямое и кривое у смертных,Это Солнце замечает действия чужого.(РВ VI, 51, 2)

Про Сурью, одного из солнечных божеств, другой гимн говорит в аналогичных выражениях:

Поднялся Сурья на высокие равнины,

Видящий, что прямо среди людей и что криво.(РВ IV, 1, 17)

Орфический гимн древних греков так описывал космический образ Зевса, наделенного способностью всеведения:

Очи — Солнце с Луной, противу грядущею Солнцу[41].

Аналогичное утверждение мы видим и в одном из вариантов русского духовного стиха о «Голубиной книге», рассказывающего о творении Вселенной из тела Первобога: