Даже если ты меня ненавидишь

Наношу аккуратный маскирующий макияж, подвожу глаза, губы. С волосами приходится возиться дольше. Самой заплетать сложную косу не очень удобно, но я справляюсь. Вкалываю несколько заколок с маленькими серебряными цветочками на концах. Вот и всё, вроде готова.

Плащ накидываю в последнюю очередь. Беру рюкзак и спускаюсь к машине. Аделина ёрзает на переднем сиденье, а я, как и всегда, устраиваюсь за спиной дяди Лёни.

Сестре до школы можно было бы и пешком дойти, но это же не по статусу Разумовских, поэтому буквально минут через пять мы высаживаем её и едем дальше.

Я комкаю лямки рюкзака, готовясь к очередному сложному дню. Мандраж такой, как у спортсмена, вернувшегося на лёд после травмы. Живот болезненно сжимается, во рту сушит и дышится через раз, но идти надо, и постараться сделать вид, что ничего не произошло.

Поднимаясь по ступенькам, ловлю на себе несколько странных взглядов. Пожав плечами, вхожу в учебный корпус и сразу сворачиваю к лестнице. Мне на второй этаж. Знакомая компания обнаруживается в аудитории. Увидев меня, Вика набирает в грудь воздух и тут же сдувается, как воздушный шарик. Толкнув в плечо одну из своих подруг, отворачивается.

Удивлённо моргнув, сажусь на своё привычное место, а вокруг меня никого. Спереди стол пустой, сбоку тоже. Те, кто сидели за ними, переместились за другие свободные.

После лекции мне дали выйти из аудитории в числе первых, а позже у автомата с напитками никто не оттащил за рюкзак с воплем: «Куда ты лезешь, мажорка? Мы тут стояли!»

– Ами, шоколадку хочешь? – подходит ко мне одна из девочек нашей группы. Мы не общались, и я, честно говоря, даже не помню, как её зовут.

Настороженно смотрю на одногруппницу, по сторонам, в ожидании подставы.

– Нет, – вежливо отказываюсь, – мне нельзя.

– У меня ещё яблоко есть, – спохватывается она.

– Я ничего не хочу, спасибо. Только воду, – демонстрирую ей бутылку.

– А я смотрела все твои выступления в этом сезоне, – не отстаёт девушка. – Ты крутая.

– Спасибо, – растерянно отвечаю. – Я пойду, – поправив рюкзак, сворачиваю за угол, прикладываю к губам бутылку, забыв, что не скрутила крышку.

Всё же хорошо! Надо радоваться, но от резких перемен складывается ощущение, что вокруг происходит старый триллер с дурацким музыкальным сопровождением: ничего криминального ещё не произошло, а тебе всё равно жутко, потому что ты подсознательно ждёшь нападения того самого невидимого маньяка, ведь где-то за кадром он точно есть.

После занятий я спокойно выхожу из корпуса. Та самая девочка бросает мне «пока» и бежит вниз по ступенькам.

– Пока, – тихо отвечаю ей, понимая, что она уже вряд ли услышит.

Спускаюсь к нашей машине. Сначала дядя Лёня везёт меня в Ледовый на осмотр к врачу. Оттуда сразу домой. Дождик прекратился, и я надеялась погулять пару часов, но у мамы отменились дела, так что планы приходится корректировать.

В нашей гостиной Ада насилует несчастное пианино. Зажав уши ладонями, бегу к себе. Дверь в мою спальню приоткрыта. Шагаю внутрь, и мне до головокружения становится нехорошо.

А вот и «маньяк»…

Сидит полубоком на моём стуле, перелистывая страничку личного дневника, а в сетчатой корзине для мусора лежит розовый медведь.

– Мама…

Глава 15

Амалия

На секунду мне кажется, что сейчас я потеряю сознание. Там… там, на этих страничках, очень личное. Мои страхи, мои переживания, мои мечты. Про маму, про папу, про сестру. Данте появился недавно. Я так надеюсь, что мама не дочитала до этого момента. И тут же очень сильно злюсь на себя за этот страх. Просто он давно живёт внутри. С самого детства.

Помню, ещё в начальной школе я ревела над тетрадками, вновь и вновь переписывая домашнее задание. Оно должно быть идеальным, без единой помарки. А у меня от слёз размывалась синяя паста, и мама выдирала сразу несколько промокших листов из тетради. Я начинала переписывать сначала классную работу, потом и домашнюю. Руки дрожали, обидно было до ужаса, ведь училась я тогда неплохо.

И на тренировки она ходила со мной. Это сейчас я взрослая, а тогда родителям положено было присутствовать. Мало ли что. И после тренировок девчонок хвалили. Ту же Олю Василевскую. А мне только высказывали, где я опять ошиблась и не дотянула.

Дружить было некогда, надо было дотягивать. Всегда. И я старалась. Мне так хотелось, чтобы мама с папой меня похвалили, сказали, что я молодец и они меня любят хоть за что-нибудь. Любовь тоже нужно зарабатывать, её нужно заслужить…

Видимо, я недостаточно стараюсь, раз мама позволила себе рыться в моих вещах, лезть в личный дневник! А вдруг это не в первый раз?

Внутри всё тут же холодеет, но я быстро отметаю эту мысль. Она бы не стала молчать. А я… Да чёрт! Может быть я сама хотела бы что-то ей рассказать, поделиться, спросить совета в других обстоятельствах. Но у меня есть только обязанности, долги перед семьёй и тетрадка, на страницы которой можно выплеснуть то, что болит внутри, и задать вопросы, на которые у меня нет ответов.

Если бы не спорт, наверное, я бы сломалась. А может быть, уже и просто ещё не понимаю этого?