De Aenigmate / О Тайне

Вторая причина кроется в достаточно узком кругозоре немалого числа историков, которые профессионально, да и психологически не готовы выйти за рамки привычной для них тематики и взглянуть на проблемы в свете множества новых фактов. «Исследователи, убеждённые в том, что человечество лишь недавно достигло определённых технологических высот, будут игнорировать любые факты, говорящие о противоположном»[3]

. «Современная наука останавливается в страхе перед пропастью проблем, требующих полёта мысли, и не стремится преодолеть тяготение старых представлений, внушающих, что пирамиды служили лишь местом захоронения усопших фараонов, способствовавшим их превращению в богов. Короче говоря, официальная история не в силах дать должное объяснение множеству поразительных свойств Великой пирамиды»[4]. Институциональная наука имеет тенденцию консервировать те или иные подходы к изучению реальности, препятствуя их переосмыслению. «

Наука к познанию имеет такое же отношение, как институт церкви — к вере. Научная парадигма по своей идеологической силе и способности формировать сознание ни в чём не отличается от догмата религии»[5]

.

Третья причина — сознательное отвлечение внимания общественности от определённых научных проблем заинтересованными в этом группами (см. главу I).

Всё это привело к тому, что традиционная египтология сопротивляется попыткам поставить под сомнение её постулаты, в то время как сомнение — краеугольный элемент научного подхода. В 2004 г. по Египту проехала российская археологическая экспедиция, участником которой был инженер Андрей Юрьевич Скляров, написавший по итогам поездки увлекательную книгу «Цивилизация древних богов Египта»[6]

и выпустивший шестисерийный документальный фильм «Загадки Древнего Египта» — первый в рамках цикла «Запретные темы истории». Обнаружив множество фактов, которые совершенно не вписываются в принятую картину древнеегипетской истории — а именно свидетельства существования задолго до фараонов цивилизации с технологиями, уровень развития которых в ряде случаев превосходил таковой наших собственных, — Скляров отметил, что доступ к основной массе таких фактов сознательно закрыт. Туристические маршруты проложены таким образом, чтобы максимально обойти «неудобные» места; последние часто объявлены зоной археологических раскопок, хотя в действительности они там не ведутся; режим запрета постепенно усиливается — ныне закрыты многие объекты, которые были доступны для туристов ещё несколько лет назад; ведётся масштабная «реставрация» исторических памятников, при которой за новоделом кое-где уже трудно определить их истинный вид; под предлогом раскопок нередко запрещена видео- и фотосъёмка (члены экспедиции ради науки порой были вынуждены идти на нарушение запретов). Всё это производит впечатление чётко скоординированной деятельности, направленной на сокрытие доступа к информации о древней цивилизации. В целом возникает некая негласная договорённость[7]. Что касается собственно раскопок, то по египетскому законодательству их проведение может осуществляться только с разрешения Высшего комитета по древностям. До 2011 г. его долгое время возглавлял известный специалист по древнему Египту Захи Хавасс, который полностью контролировал проведение этих работ в интересах официальной науки.

«Вообще, о том, что происходит в последнее время с исследованием Древнего Египта, приходится очень горько сожалеть. Для иностранных исследователей работа, как правило, не разрешается. Новая информация местных археологов и египтологов в печати практически не появляется. А если и появляется, то минимальная и какая-то неконкретная. Поневоле вспоминаешь слова покойного Лабиба Хабачи, бывшего главным инспектором древностей при египетском правительстве. В 1984 году он предупреждал, что "египтология — такая область, в которой случайное открытие способно погубить принятую теорию". Судя по должности, которую он занимал, Л. Хабачи сказал гораздо больше, чем имел право сказать… Археология с грифом секретности!»[8].

В то время как многие академические египтологи отвергают альтернативные подходы категорически, представители последних (Данн, Фаррелл, Скляров) подчёркивают, что не претендуют на истину в последней инстанции, а предлагают научную гипотезу, которая им кажется наилучшим на данный момент объяснением фактов. Иными словами, в настоящее время именно альтернативные историки древнего Египта выступают как учёные в строгом смысле слова, допуская вероятность научного сомнения и опровержения и будучи сами открытыми критике.