Дебил с дубинкой. Том 3.

После упражнений мама чувствовала себя не лучшим образом, хоть и была удивлена результатами тренировки очень сильно. На самом деле ей было раз в десять сложнее, чем Веронике, именно из-за размера резерва маны.

Если сравнивать попроще, то резерв моей жены в начале обучения можно было сравнить с маленькой лужей на асфальте, в то время как у мамы было целое озеро. Все-таки аспирант — это аспирант. Она долго и очень упорно тренировалась.

Соответственно, потрясение организма от наполнения в этих двух случаях был не равнозначен, и мама была бледная.

- Мама, ты ведь уже поняла, что если этот секрет нашего рода узнают чужие люди, то за такое могут легко убить?

- Поняла. Но как это возможно? Кто создал эту технику, и почему никто о ней не знает?

- Во-первых, у разных родов есть свои способы для быстрого восстановления. Правда, все эти методы в сотни раз хуже этой. Отвечая про создателя техники — конкретно этот метод создал я.

- Ты?

- Именно. Но не о том речь. Главное ты поняла. Знаю, что тебе тяжело об этом говорить, но ты ведь смогла убедиться в коварстве ментальных техник?

- Еще как.

- Вероника моя законная жена и часть рода, как и ты. Больше никто не должен знать об этой технике. И до того, как не освоишь нормально ее, тебе желательно не встречаться с Морозовой. Объяснять, почему?

- Не стоит. Крестная любит меня, но род на первом месте.

- Именно. Так что считай, что поселилась в этом зале. Ни слуги, ни мои невесты пока что не должны знать, чем ты занята.

- Я осознаю, как важно сохранить секрет этой техники.

- А теперь я хочу посмотреть, насколько ты сильна в бою. Каким оружием ты умеешь сражаться?

- Любым. Конкретно с автоматами Громовых, что держат твои гвардейцы, я не тренировалась, но уверена, что справлюсь на отлично. С детства обожала…

- Как именно владение стрелковым оружием должно помочь твоему развитию, мама? Я про холодное оружие.

- Только ножевой бой, сынок. Меня не готовили в охотницы.

- А вот это хреново. Ты можешь продолжить свое развитие только в условиях реального боя. Другого способа нету. То есть я обучу тебя техникам, которые усилят тебя, но, чтобы повысить ранг физика, нужны реальные бои. Спарринги не подойдут.

- Поверь мне, сын, для хорошего боя мне не нужно использовать никакое оружие.

- Тогда спарринг?

- А давай. Увидишь, на что способна твоя старушка.

Мы вышли на ринг, и мама сразу же бросилась ко мне на всей доступной скорости, делая ложный замах рукой и одновременно целясь ногой в мое бедро.

На самом деле очень неплохая скорость, я бы сказал, достойная. И реакция на уровне, что и вовсе удивительно. Самой большой бедой всех физиков, специализированных на скорости, было то, что они не поспевали следить за собственными движениями. А тут была идеальная координация, что мне понравилось.

Скорость мне понравилась, но нужно было понять еще и силу, так что я позволил ноге попасть по моему бедру. Доспех духа почти не выдержал, и мне было бы даже чуток больно, не будь мое тело и без всякой магии крепче, чем у простых людей.

Я сделал быстрый джеб, дабы шугануть противницу, не позволяя закончить серию ударов, а в следующий момент, резко припав к земле, сделал два быстрых шага, оказавшись у нее за спиной и ударив коленом в бок.

Доспех духа не выдержал моего удара, а мама полетела на пару метров к канатам ринга, сильно поморщившись от боли. В следующий момент ее скрыла серая дымка, а когда она ушла, над порванными одеждами стояла громадная серая волчица.

Вот я наконец и увидел родовой дар Волковых, и он впечатлял. Не в плане силы или сложности, просто волчица была красивой, а так… не успела волчица сделать шаг вперед, как я достал из-под ремня пистолет и сделал два быстрых выстрела, попадая чуть выше лап и ломая кости, так что волчица упала на пол мордой и начала скулить.

Вероника сразу же бросилась к лежащей в голом состоянии маме, у которой кровоточили руки.

- Этот дар хоть на что-то годился лет пятьсот назад, когда стрелы кочевников не могли пробить жесткий мех. Мама, оборотни остались сильны лишь в женских романах, а в реальной жизни ты сама все прочувствовала.

- Может, отвернешься, пока я не найду одежду.

- Тц! Что я там не видел. Так-то я кормился первые семь месяцев своей жизни твоей грудью, — сказал я, но все же отвернулся.

- Ты не можешь помнить об этом.

- Как же там было? Дай боги вспомнить песенку, которую ты напевала… А, вспомнил! «И снова седая ночь» — начал я петь под нос любимую песенку моей матушки.

- Это невозможно. Ты был новорожденным.

- А помнишь того козла из Осташкиных, который чуть не уронил меня. У него еще был мерзкий шрам на губе.

- Как ты можешь помнить такое? Это было через пару часов после твоего рождения.

- И все же я помню. С первого вздоха в своей новой жизни, когда уродливая акушерка подумала, что со мной что-то не так, потому что я не заплакал после хлопка.

- Но как это возможно?

- Какая разница. А тех ублюдков, что похитили тебя, я потом поймал. Они долго мучались перед смертью.

- Сынок, — даже не видя, я понял, что глаза матери стали влажными, а голос начал дрожать.