Дебилизоид инженера Гагарина

Эти люди предполагали слинять из небоскреба сразу после получения от западных партнеров заветного транснационального статуса. Для проникновения в их офис Гагарин устроился к ним на работу. Официально, по трудовой книжке. Сделать это удалось лишь после обработки начальницы отдела кадров трансподмосковной компании лучом дебилизоида.

35

В день, когда Гагарин совершил масштабную атаку на москвичей, он принес дебилизоид в туалет на последнем этаже здания. После этого закрыл многоместный просторный туалет изнутри.

За несколько дней до этого инженер начал распространять в офисе слухи, что туалет на последнем этаже закрывается на профилактическое тестирование.

Якобы на высоте более ста метров над уровнем моря фекальные массы обретают способность вспениваться и вздыматься с чудовищной силой по трубам вверх. Чтобы предотвратить это явление, необходимо обработать унитазы и трубы особым составом. На табличке, которую инженер Гагарин укрепил на двери закрытого туалета, так и было написано «На противогейзерной обработке».

К слову, в существование особых свойств высотного дерьма коллеги охотно поверили и без обработки их дебилизоидом. Готовность сразу и без сомнения поверить в любую ахинею является, наряду с высоким сексуальным потенциалом обыденной лексики, признанной чертой характера нашего народа…

36

Труба, через которую дебилизоид испускал умопомрачающую энергию, была сварена на одном из оборонных предприятий города Красноболванска и, как и девяносто девять процентов продукции этого завода, содержала в себе скрытый дефект. Он заключался в тоненькой дырочке. Через нее, помимо основной струи оглупляющей энергии, которой Гагарин лупил в выбранном направлении, била еще одна струя – гораздо тоньше… Инженер о ней, разумеется, не знал.

Но эта струя энергии била ровно в сторону того, кто управлял прибором, – то есть в Гагарина. Сила ее была невелика, и если бы инженер простоял под ней недолго – каких-нибудь пять или даже десять минут, – никакого процесса дебилизации с ним бы не произошло. Однако, после того, как он простоял под струей значительное время, отрицательное воздействие одебиливавшей энергии накопилось и интеллектуальные способности Гагарина упали.

37

…После случая с уборщицей мы минут пять не чувствовали на себе действия дебилизоида. Видимо, Гагарину потребовалось время, чтобы зарядить ужасный прибор новой порцией энергии.

38

Директор встретил нас у двери собственной обширной приемной. За его спиной была зала, в которой обычно сидели сотрудники ЦСУ и посетители учреждения, ожидавшие, что подойдет их очередь шагнуть в следующую дверь. Та отделяла приемную от директорского кабинета. Перед заветным входом в «начальнические покои» стоял обычный в таких местах стол секретаря.

Сейчас за ним никого не было.

Директор уже было раскрыл рот, чтобы что-то сказать нам, но потевший толстяк упредил его. Дергаясь всем телом – очевидно, от охватившего его при виде «высокого начальства» волнения, – он проговорил:

– Вот, Иван Иванович, я с понятыми, – он сделал жест в нашу сторону. – Пусть подтвердят, если что, если, как говорится… Я вашу реакцию уже заранее предугадываю. Так что можете и не реагировать… Даже и не пытайтесь… А то, сами понимаете, понятые, свидетели, суд, справедливый приговор, тюрьма, самоубийство в камере… Никакого совещания сегодня не состоится. Как бы вы ни артачились, придется-таки вам признать за сегодняшним днем статус «дня отъезда на дачи».

Директор добродушно улыбнулся, правой рукой взял толстяка под локоток и подтолкнул его проходить в просторную приемную. Левой рукой он сделал широкий жест, приглашая входить в приемную и «понятых».

Толстяк испуганно посмотрел на нас.

– Запугивает, сволочь! – воскликнул он. – Это ничего, главное – припугнуть его самого как следует. А то он слишком много выступает, – проговорив это, толстяк шагнул в приемную директора. Следом за ним и директором мы сделали шаг к двери, но внутрь просторной приемной входить не стали. Остановились нерешительно на пороге.

– Ну, Мохнарылов, можешь расслабиться, – проговорил директор, обращаясь к толстяку. – Вы, господа понятые, проходите и не волнуйтесь. В протокол внесем всех желающих. Все будет нормально, все будет хорошо. Наша организация самораспускается. Это единственный возможный выход, так сказать. Триумф воли, так сказать! Мать вашу, как говорится! Наверх я уже все передал. Соберем барахлишко – папки там всякие, бумажки-подтирашки, отчеты-недочеты, дела-балдела – и отправим в вышестоящую организацию. В министерство. Прямо на имя министра, холеру ему в брюхо! Пусть сам со всем этим и канается! Мать его, как говорится! Пусть из сортира не выходит, пока всю эту канцелярию писчебумажную в унитаз не протолкнет!

Едва он произнес это, в кармане Упыркина заиграл мелодию вызова мобильный телефон. Звук становился все громче и громче. Директор замолчал и уставился на Упыркина.