Дебют четырех коней. 1946-1947

— Есть, — кивнул тот. — Сейчас у нас, ну или у кузенов, сидят как бы законные правительства Франции, Бельгии, Нидерландов, Польши, Чехословакии и Италии. Если советы пойдут по жёсткому сценарию советизации Европы, то естественно мы их ставленников не признаем. Не то, чтобы Москву это сильно волновало, но тогда все эти страны — лишатся колоний, а это весьма солидная территория по любым меркам. Миллионы квадратных километров и десятки миллионов жителей. Можно попробовать обменять колонии Франции, Бельгии и Нидерландов, а также наше согласие отозвать признание правительств Бенеша и Миколайчика, на хотя бы частичный доступ на континент.

— Что это нам даст? — В глазах Дьюи в первый раз за время разговора мелькнула тень хоть какой-то надежды на приемлемый выход из ситуации. Президент хотел в 1948 году баллотироваться на второй срок, и падение во вторую великую депрессию никак бы не способствовало этим планам.

— Хорошо бы получить хотя бы часть заказов на послевоенное восстановление европейских городов и промышленных предприятий. Вряд ли русские обладают достаточными мощностями чтобы удовлетворить спрос. Тем более, что у них и самих весь запад страны разрушен, — принялся перечислять Даллес. — Это поможет нашей промышленности, а заодно даст нам рычаги влияния на внутренние дела той же Франции или Германии. Ну а дальше будем работать: искать недовольных коммунистами — таких будет много, это очевидно, — и тащить их наверх. Обычное в общем-то дело.

Ну и по Японии хорошо бы с красными договориться, тем более, что они первые выразили желание прийти к компромиссу по этому вопросу. А заодно может быть полюбовно разделит и другие сферы влияния.

— Это мне нравится, — кивнул Дьюи. — Это уже похоже на план. В таком случае думаю, что на этом можно закончить, жду от вас предложений по нашей позиции на переговорах в Москве. Дуг, задержись.

Все остальные встали и попрощавшись покинули кабинет. Дьюи подхватил бокал с виски обошел стол и тяжело плюхнулся в рабочее кресло.

— Да, господин президент?

— Что по Сардинии?

Макартур хищно оскалился и кивнул.

— Заканчиваем приготовления. Вопрос недели-двух.

— У вас есть неделя, — Томас Дьюи умел быть, когда нужно, достаточно жестким руководителем. — Хорошо бы подгадать нашу демонстрацию к конгрессу в Москве. Продемонстрировать силу.

— Да, господин президент, — такой подход министру обороны был куда более близким нежели финансы или дипломатия. Продемонстрировать силу генерал Макартур всегда был готов. — Сделаем в лучшем виде.

— Русские ничего не пронюхали, надеюсь?

— Вроде тихо, по крайней мере никакой суеты с их стороны заметно не было.

— Хорошо, сообщи, когда все будет готово, — президент коротко кивнул, отпуская министра обороны.

Когда Макартур вышел, Дьюи опрокинул в себя остатки виски и закрыв глаза откинулся на спинку кресла. Президент США чувствовал себя сапером на минном поле: одна ошибка и все рухнет.

Значит ошибок допускать нельзя.

Глава 15

Москва, СССР, 28 июля — 17 августа 1947 года

Московский мирный конгресс открылся 28 июля, спустя месяц после завершения основных боевых действий в Европе. Поскольку хозяином, организатором и идейным вдохновителем мероприятия — делегации из США и Великобритании и вовсе дали свое согласие на участие только в самый последний момент — была советская сторона, именно Москва решала, кого приглашать на данное мероприятие, а кого — нет.

Так «входной билет» получили ближневосточные мусульманские страны — Иран, Сирия, Иордания, Турция; страны Балканской Антанты — Греция, Румыния, Болгария и Югославия; сама Германия и ее бывшие союзники — Италия (и северное и южное правительства), Венгрия, восстановленная в прежних границах Чехословакия, Финляндия; страны, бывшие под немецкой оккупацией — Дания, Норвегия, Франция, Бельгия, Нидерланды; западные союзники — США, Канада, Великобритания, Австралия, Новая Зеландия, Австралия.

Всего 24 страны. При этом интересы вошедшей в состав СССР Польши, вернее ее огрызка, представляли сами хозяева конгресса. Не были приглашены представители от карликовых стран — Мальты, Люксембурга, Ватикана и других; та же участь постигла нейтралов типа Швеции или псевдонейтралов типа Испании, а также те государства, которые вступили в войну в самый последний момент, не приняв в ней никакого реального участия. Ну и кроме того отсутствовали представители Швейцарии, но уже было понятно, что такой страны на карте Европы больше не будет. Немцам их кусок уже был обещан, итальянцы тоже возвращать южные италоговорящие кантоны не торопились, а оставшийся огрызок очевидно должен был войти в состав Франции. При достижении консенсуса между договаривающимися сторонами, конечно.