Читаем ДЕД полностью

– Шестого мая в два часа ночи мы выдвинулись в немецкий тыл за языком. Время на операцию нам отвели, как обычно, семьдесят два часа, то есть трое суток. Вернуться мы были обязаны с восьмого на девятое, то есть уже девятого до двух ночи. Наш командир понимающий мужик был и всегда запас давал до рассвета, мало ли что, ведь война на дворе. Мы, как в весной срок второго вчетвером сколотились в разведгруппу, так до конца войны и служили все вместе, смерь нас всех миновала. Всех помню, хорошие ребята – Зураб грузин, Доштан калмык, Степан украинец, сильная была команда. В общем вышли шестого ночью, границу перешли, потом по лесам вокруг объектов побродили и к вечеру того же дня прибыли в немецкий небольшой городок. Так-то идти до него недалеко, но подступы к нему для разведчика опасны, это тебе не хаты в селе, там дома высокие стоят, а с них и вид для немецких снайперов отличный. Мы уже знали, что этот городок скоро будет наш, но командование приказало всё-равно разведку провести и языка взять. Их понять можно, бережёного Бог бережёт. Ночью, с шестого на седьмое, мы были уже в городке. Засели в одной четырёхэтажке на третьем этаже и «спим» по очереди, двое бдят на окнах, двое дремлют. День седьмого выждали и в ночь на восьмое начали работать. Как сейчас помню, первый был обер-лейтенант, худой, длинный, как оглобля, всё пытался нам сказать «капитулирен, капитулирен». Понятно, что «капитулирен», раз уже у нас в руках, шум только падла разводит, кляп в рот и молчок. Прикинули по времени и решили ещё одного брать. Второй был майор, жирный, как боров, тяжёлый, пудов десять наверно, кое как доволокли его до третьего этажа. Осталось день восьмого просидеть и в ночь идти домой обратно. Утром восьмого по радио во всех громкоговорителях начали говорить на немецком языке, что Германия капитулировала. Мать честная, не может быть. Слушали, слушали, а поверить не можем, ещё бы немецкий язык хоть знать на «отлично», а текст длинный такой. Понимаем, что в целом говорят, суть ясна, но подробностей понять не можем. До обеда мы переводили, что там говорит диктор и стало понятно, что Германия капитулировала, Победа, это была Победа! Это была Победа Советского Союза над фашисткой Германией. Ох и радости у нас было, как обнялись мы вчетвером, головами прижались друг к другу, и кричать охота от радости во всё горло и нельзя. Ну а как Победу не отметить, Зураб со Степаном переоделись в немецкую форму, ремни подтянули, штаны подвернули и пошли шнапс искать. Через два часа приносят десятилитровую канистру спирта, которую нашли в разбитом медицинском пункте, мы с Доштаном проверили, ну точно спирт. В общем до ночи мы употребляли по чуть-чуть, а ночью, аккуратненько, ушли с языками и спиртом домой на свою территорию. На родной земле выпили уже нормально, и пели, и плясали, и языкам налили спирта, но не отвязывали, конечно, а с русских рук давали пить, так сказать, с рук победителей. Немцы в шоке, что русские их спиртом поят, но потом тоже опьянели, сидят связанные, курить просят. В общем вернулись мы девятого поздно вечером, пьяные все в умат, но с языками и остатками спирта, а там уже и командир наш нам помочь не смог, особый отдел нас потерял. Войне конец и нам тоже, дали каждому по десять лет за измену Родине и отправили в лагеря. Отсидели все по восемь, а в пятьдесят третьем нас всех реабилитировали, и звания, и награды вернули.

– Дед, ну это же жестоко? Вы с языками пришли, ну опоздали немного, но ведь дело сделали.

– Эх Славка внучок, а если бы по радио обманка была? Вышли бы мы на улицу и хана нам, верно? Верно. С немцами спирт пили, а они враги наши, хоть и побеждённые, но враги, верно? Верно. Если бы мы опоздали по другим, военным, причинам, то это другое дело, а мы на радостях пьяные пришли, здрасьте, принимайте языков. Вот, то-то и оно. Да и вообще, на службе пить нельзя ни при каких обстоятельствах. Внучок, это война, лес рубят, щепки летят. Я Сталина за это не виню, на его месте я сделал бы тоже самое. Если бы Сталин сопли жевал, то не было бы сейчас, внучок ты мой Славка, России. Вот так. Вот такое восьмое мая сорок пятого у меня было.

Славка налил себе и деду ещё немного водки и продолжил слушать.

– Потом в лагерях я уже узнал и понял, что помимо внешнего врага есть враг внутренний. Там в бараках все рядышком сидят и проявляются быстрее, чем на свободе. Если бы не те восемь лет, может и я тоже слепым и глухим ходил, примерял себя на себя, а не себя на Родину. Я конечно и раньше знал про шпионов, иностранных агентов и прочих разведчиках, но эти «политические» совсем другое дело.

– Другое дело, это какое? – спросил Славка.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное