Дед Мороз в личное пользование [СИ]

Свою мокрую после вытаскивания меня из-под душа рубашку Тимофей сбросил ещё в ванной. Я вновь, как тогда в его кабинете, залип на кубиках идеального пресса, на мускулах, перекатывавшихся под смуглой гладкой кожей. Заметив мой взгляд, Тимофей ответил лукавой улыбкой, и в мгновение ока стащил с меня тёплый халат. Зараза! Но вновь замёрзнуть я не успел, так как был повален на мягкую кровать, и мы начали процесс познания друг друга в условиях непосредственного контакта. То есть это Морозов начал медленно и мучительно-сладко познавать меня, а я довольной амёбой растёкся по кровати. По телу побежали горячие волны, кончики пальцев на руках и ногах начало покалывать, восприятие обострилось до предела. Понятное дело, что меня целовали и ласкали и раньше, но с ним это было иначе: остро и со вкусом новизны. Меня целиком и полностью охватывало огромное чувственное изумление.

Поцелуи Тимофея обжигали кожу, и заставляли быстрее бегать кровь по венам, разгоняя остатки алкогольного дурмана. Органы моих чувств работали в режиме нон-стоп: глаза неотрывно следили за растрёпанным и притягательным мужчиной, исследовавшим моё тело горячими губами и очень умелыми руками, уши ловили звуки этих поцелуев и моих собственных лёгких стонов, кожа получала свою дозу эндорфинов. Моё дыхание было прерывистым, в голове снова мутилось, но уже от собственных ощущений. Тимофей спустился поцелуями к моему животу, провёл языком по коже и, как бы случайно, и ну совсем не специально, мазнул им по возбуждённой головке. От удивления я приоткрыл рот, чем не преминул воспользоваться этот соблазнитель со стажем. Он резко подтянулся на руках, и поглотил мои губы жарким, сносящим крышу и вырывающим из неё последние гвозди, поцелуем. Это был не нежный и осторожный поцелуй, а дикий, первобытный, приносящий безграничное удовольствие. Раньше я воспринимал поцелуи только как подготовку к дальнейшему действию, то есть раз-два и понеслись дальше, а теперь… Теперь я их фанат, а Тимофей просто виртуоз в искусстве поцелуев.

Пока я плавился и с энтузиазмом отвечал, проворные пальцы подобрались к моему незащищённому тылу, и один, влажный и особо наглый, осторожно ворвался внутрь. Меня накрыл лёгкий приступ паники, но его быстро и качественно ликвидировали, погладив простату. Я чуть не взвыл от удовольствия, и препятствий больше не чинил, всеми силами демонстрируя готовность получать удовольствие. Я даже не уловил тот момент, когда Тимофей добрался до смазки, зато позже оценил его старания. Два, а потом три пальца массировали и растягивали не только моё отверстие, но и мой мозг, который потеряв всякий стыд, переместился туда же. Иначе, почему я, довольно сдержанный человек, извивался в горячечном бреду и настырно просил ещё. И допросился! Пальцы внезапно исчезли, оставив после себя чувство пустоты. Я не успел показать своё назревающее недовольство, лишь услышал краем уха какое-то шуршание, как через короткое мгновение получил больше, чем хотелось. Тимофей осторожно, но, не останавливаясь ни на миг, вошёл в меня полностью, заполнив до краёв. Ох! Не скажу, что это было приятно и совсем не больно. Это было немного дискомфортно и тягуче неприятно, но вполне терпимо. Член Морозова был гладким, пульсирующим и горячим. Я прислушался к себе, а Тимофей начал двигаться в обратном направлении. Боль вновь чуть вспыхнула, и тут же, стоило Морозову вновь податься вперёд, исчезла почти совсем, напоминая о себе где-то на периферии сознания. Я сосредоточился на уверенных движениях, стараясь поймать ритм. Гладкое тело скользило по мне, даря тепло. Я, обнял Тимофея руками, чувствовал его обострённое, и такое же, как у меня, сумасшедшее сердцебиение. Это было здорово. Мои ноги сами собой сплелись у него на спине, бёдра двигались навстречу, ловя каждое его движение, пальцы на ногах поджимались от удовольствия и предвкушения. Возможно, стыд и сомнения придут завтра, но сегодня, в этой постели им было не место. Возбуждение всё нарастало, поднимаясь всё выше и выше. Мои нервы были натянуты, как гитарная струна. Оргазм был таким мощным, что моя голова взорвалась, как пробитая пулей снайпера. Меня накрыло жарко-сладкой пульсирующей волной. Я почти вырубился, но всё же почувствовал довольное рычание Тимофея, и то, как он кончил глубоко внутри меня. Это было необычное ощущение, даже приятное.

Он, облегчённо и сыто выдохнул, и растянулся рядом со мной. Едва касаясь моего лба, убрал прилипшую прядь, улыбнулся. Мы полежали немного, не говоря ни слова, только слегка касаясь друг друга телами, и глядя в глаза. По лицу Тимофея было видно, что он очень-очень-очень доволен. Вдруг он потянулся, как сытый кот, и сел, явно собираясь куда-то слинять. У меня в голове что-то щелкнуло, и толкнуло к действию. Я резко потянул его за плечо, повалил спиной на постель и сел сверху, прижав руками его широкие плечи.

— Далеко ли собрался? — спросил Морозова, склонившись почти к самым его губам. Осторожно провёл по ним языком.

— Ужин, душ, спать. Ты разве не голоден, Вадим?