Дедская площадка (СИ)

Я «запустил» в голове песню Стинга. А ведь действительно. Какие-то интонации, нюансы, полутона...

Сообразив, что пришло Сергею в голову, спросил.

- Это же конец 80-х? Ты хочешь её предложить?

- А почему нет?

- Несвоевременно.

- И что с того? Пусть эта песня ознаменует какой-то новый этап в жизни певца.

Мы с Никитой с сомнением переглянулись.

- А Мироздание не треснет? Точнее по нам. Все-таки почти десять лет разницы!

- А вот и посмотрим у кого чего треснет. Можно предложить, а если Иосифу Давидовичу понравится...

Никита закряхтел.

- А слова? Слова снова мне писать?

Сергей кивнул.

- Можно и так. Напиши что-то вроде «Москвич в Мариуполе». Что-нибудь о тоске по дому.

- Тогда уж лучше по тоске по Парижу... Напишу я «Москвич в Париже»...

Он запнулся и с воодушевлением продолжил.

- Это ведь отличная песня может быть о русской эмиграции. О тоске какого-нибудь белого офицера, работящего в Париже таксистом, о Москве!

- Ага! И в фильм какой-нибудь... Жаль, что «Новые приключения неуловимых» уже сняли. Там бы ей самое место.

- Нет уж, – возразил я. – Давайте серьезно. Если это новый этап, то давайте и мы поступать по-новому. Можно написать музыку, а вот слова пусть кто-то из профессионалов напишет. При всем моем уважении к тебе...

Я посмотрел на Никиту.

- Я думаю, что Рождественный не хуже тебя слова придумает. Да и нам в плюс пойдет. Одно дело мы с готовыми стихами известного автора работали, а другое когда известный автор напишет слова на нашу мелодию.

- И что, так вот просто придем к Рождественому и скажем: «А не написать бы вам песню на эту музыку»?

-Так, конечно тоже можно, - согласился я. - Но лучше будет, если все это скажет Рождественному сам Кобзон. Там творческая дружба крепче, да и взаимное уважение есть. Чего мы теряем?

- А действительно, - согласился Никита. – А если не получится- тогда уж я про Мариуполь или про Париж напишу... Мелодия-то останется.

Мы замолчали. Сергей машинально постукивал пальцами по коленке, выбивая ритм звучащей в голове песни. Никита шевелил губами. Он уже подыскивал рифмы к той же мелодии, а я задумался о другом.

Мы ждали перемен, а они все не наступали и не наступали. Может быть это знак для нас, чтоб мы сами должны их начать? Вот с ВГИКовцами мы попробовали. Теперь неважно получилось или нет, но ведь главное, что мы сами это сделали. Может быть и с музыкой тоже? Начать писать тексты, толкающие людей задумываться, толкающие к переменам. Тем более есть они уже, такие песни... Макаревич, Цой... Припомнить их и дать Кобзону!

- А не предложить ли нам Иосифу Давидовичу «Поворот»?

Сергей прекратил выстукивать звучавшую в голове мелодию.

- «Поворот»?

И Никита не сдержал удивления.

- «Поворот»? Ему?

Он поморщился.

- Ну договорились же Макаревича не трогать! Да и не его масштаба эта песня.

Я развел руки.

- Обстоятельства... Вот мы сидим тут и ждем. Ждем и жалуемся, что ничего вокруг нас не меняется...

Никита кивнул. Так оно и было. Тема для нас была болезненной. Об этом мы говорили чуть не ежедневно.

- Мы об этом можем бесконечно говорить, но от разговоров ничего не изменится. Наши товарищи...

Я ткнул пальцем в потолок.

- Все примериваются, а время-то идет...

Никита кисло улыбнулся.

- А ты хочешь в красных революционных шароварах и с шашкой наголо выйти с «Поворотом» на советскую эстраду? Так не пустят же.

Я спорить не стал.

- Конечно не пустят. Нас. Мы хотя и «КПВТ», но по калибру пока что малокалиберная винтовка, по сравнению с Иосифом Давидовичем. А вот Кобзон - даже не пуля, а снаряд бронебойный или даже бомба. Может быть у него получится? Получится песня-провокация. Закинуть в Общество ощущение ожидание перемен...

Никита покачал головой.

- Нет. Не идеализируй систему. Калибры у нас с ним конечно реально разные, но с такими песнями ни его ни нас на эстраду не выпустят. Вообще никого не выпустят, если, конечно, не будет команды оттуда.

Он таким же жестом, как совсем недавно я, ткнул пальцем в потолок.

Я посмотрел на Сергея, но тот не поддержал меня.

- Никита дело говорит. Конечно рано. Такие вещи согласовывать надо. Иначе получится холостой выстрел.

- «Аврора» тоже не боевым стреляла, - проворчал я, остывая.

- И не как у «Авроры». У нас силы только на громкий «пук» хватит. Все должно быть в свое время.

Конечно друзья правы. Если затевать перемены, то в нем будет задействован огромный механизм министерств, главков, Советов и всякой всячины и мы в нем только маленькая шестеренка. Ну, может быть не шестеренка, а какое-то реле. Если что-то менять, то не с наскока, а «медленно и методично»... Стратегия изменений нужна, план... А дать его могут только старшие товарищи. Дать и указать нам наше место и дать команду... Иначе получится все как у нас в 90-е. Ох, не хотелось бы... Но ведь не терпится же!

Я нахмурился. Видя мое настроение Никита предложил:

- Давайте уж, если чешется, в виде психологической подготовки общества с возможностью перенесения во времени Пугачёвой предложим исполнить «Белую дверь». Это ведь то же можно трактовать как намек на скрытые возможности. Дверь куда-то в другой мир.