Дедская площадка (СИ)

Повисло молчание.

- Хорошо,- вздохнул я, понимая бессмысленность дискуссии. – Мы подумаем. Если найдем подходящую замену, то...

Я посмотрел на товарищей. Оба кивнули.

- ...то возьмем что-то иное.

Такой вариант развития событий мы обговорили заранее. «Ямщик...» не пропадет, как и «Поворот». Не мы, так Макаревич её выпустят, и если наши кураторы считают, что для этой песни еще не пришло время, то пусть. Тогда мы подумаем о том как использовать пластинку для иных целей. Тогда мы вставим туда ленноновскую «Девятую мечту».

К ней-то вопросов вообще не должно возникнуть. Никита набросал слова и теперь вторую неделю шлифовал текст, стараясь угадать какой смысл Леннон вложил в текст песни с таким названием. Ему хотелось, чтоб предметом удивления стала не только музыка, но и текст.

Мы вышли из здания ЦК Комсомола и уселись на лавочку, где когда-то состоялся наш разговор с главой советского комсомола.

- Рано им, - сердито проворчал Никита. – А что тогда «вовремя»?

Мы помолчали.

- А если просто ничего не делать? Ждать... – помолчав спросил Сергей. -Помните эту древнюю китайскую мудрость на счет того, чтоб если долго сидеть на берегу реки, то можно увидеть в ней труп своего врага? Посидим мирно, подождем.

- Подождём?

Просто ждать было откровенно скучно и Сергей поправился.

- Ну... На гитарах поиграем. Пластинки повыпускаем.

- То есть подождать, когда наши враги помрут сам собой? – уточнил Никита.

- Ну, или их убьёт кто-то другой. Не мы. Орденов мы тут, разумеется, не заработаем, но дело-то будет сделано. Мы ведь им все рассказали и о процессах и о людях. У них все козыри на руках... И возможности.

Это было правдой. Только вот... Я хотел сказать, но Никита меня опередил. Он подхватив веточку начал что-то царапать на подтаявшем льду. Я наклонился. Цифры...

- Что это?

Через десяток секунд на льду, как на надгробии, красовались две даты «1974 – 1991». Говорить, что эти числа означают смысла не было. Все мы понимали их значение, и взяв другую ветку, я продолжил надпись, превратив её в арифметический пример. «1991 - 1974 = 17».

- Это до краха СССР. А до Горбачева, до Перестройки?

- Года на четыре поменьше.

Ниже надписи Никита сделал новую «17- 4 = 13».

- Тринадцать лет... Много это или мало? Похоже они считают, что дофига.

- Это не к нам вопрос, а туда. - Я кивнул в здания из которого мы недавно вышли. - И, кстати, возможно мы как-то упустили еще один аспект проблемы.

Друзья вопросительно посмотрели на меня.

- Ты вот китайскими аллегориями заговорил, так я продолжу. Кто проплывет перед тобой, когда ты долго лежишь на берегу реки - враг или друг - зависит от того на каком берегу реки ты сидишь: на правом или на левом.

- Это ты о чем?

- О том, что что в мире все относительно.

Я снова кивнул на знание ЦК.

- Они могут подождать-подождать и... Передумать что-то менять. Точнее попросту встать на другую сторону. Они ведь тоже элита. Та самая. Может быть мы зря сложили все яйца в одну корзину?

Разговор остановился. Каждый из нас представлял, чем это может обернуться для нас. Ведь если такое случится, то на не только сотрут в порошок, так еще и порошок развеют по ветру. Верить в реальность этого очень не хотелось.

- А что ты предлагаешь - выходить на кого-то еще? А на кого? На министра обороны? Или сразу на Леонида Ильича? Руки у нас коротки...

Сергей задавал вопросы, на которые все мы знали ответы. Я вздохнул. Прав был друг.

- Да это я так... От нервов.

На этом можно было бы и остановиться, но наш барабанщик продолжил.

- Да если вдруг случилось чудо. Вышли... И что потом? Все с начала? Убеждать? Уговаривать?

Возразить никто не решился. Не было ни у кого из нас никаких аргументов. Получалось, что это тупик. Темный и совершенно непроходимый.

День вокруг нас постепенно переходил в вечер. Москва зажигала фонари, но вот светлее на душе от этого не становилось. Все-таки это была не Москва нашей старости - ни реклам, ни потока автомобилей... Серость... И мысли тут в головах тоже подстать... Серые и мрачные... Может быть и впрямь все бросить и пожить в свое удовольствие, не путаясь под ногами Власти и не давая ей советы? А? Я поморщился. Но ведь не получится же! Вся оставшаяся жизнь будет отравлена ожиданием и знанием, чем все это неизбежно закончится. К тому же окончание, возможно, может быть даже похуже, чем в нашем варианте Истории.

Нет. Что-то менять надо, но вот в чем проблема- чтоб на что-то такое решиться особенный человек нужен. Точнее Личность нужна! А у нас, получается, ни один из наших властных знакомых на это звание не тянет.

- Помните, у Стругацких? - спросил я. - «Там, где торжествует серость к власти всегда приходят черные»?

Друзья синхронно кивнули.

- А они это уже написали?

- Написали. Да и какая разница? Тут дело в правильности мысли. Серые личности у власти порождают черных последствия. А те, кто у нас при Власти Личности? Они кто?

- А как ты таких отличаешь? Личность от не личности?

Спорить не хотелось и я ответил уклончиво, хотя и очевидно для всех.

- Личность – это Личность!

- Сформулировал так, что не поспоришь.