Дедушки с гитарой

– Возможно, вы уже обрели международную известность.

Я не стал его разочаровывать и улыбнулся в ответ.

– Да. Ничем иным это не объяснить.

Уходили из МГК воодушевлённые.

– Если это не прорыв на международную арену, то я даже не знаю, как это назвать.

– Не говори гоп.

– При чем тут «гоп»? Нас узнали в Европе!

– И что? Удивил… Европа, это если ты географию не забыл, до Урала. Так что нас тут давно знают.

– Это, конечно, хорошо, но самое важное, так это то, что в нас МГК поверил. Все – таки как глубоко внутри нас поклонение перед Западом.

– Да. Как во времена Петра Первого. Немцы похвалили– вот мы уже и молодцы…

– Да Бог с ним. Сыграем. Совершим акт совершенной любви.

– Это как?

– Именно так. Мы от этого акта удовольствие получим и публике удовольствие доставим…

– Интересная трактовка. Надеешься, что тебя опять кто – нибудь в туалете настигнет?

– Вот интересно кто нам в этом помог? С чьей, так сказать, подачи…

Я посмотрел на Сергея.

– У тебя твоя немка телефон не спрашивала?

Он пожал плечами.

– С чего? Она и по – русски не говорила, а я ни разу не немец…

– Ну тогда возможно тогда твой подменный барабанщик, из «Пудиса».

– Да какая разница? Играем же!

– Разница есть. Если это страстная девушка просто снова тебя увидеть захотела это одно. Может быть она Сергея у нас утащит и из туалета просто не выпустит. А вот если профессиональный музыкант из самой известной восточногерманской группы нас так оценил – другое…

– Ну, а если оба этих желания совпали, – рассудительно сказал Никита, – То это и вовсе третье, и самое хорошее…

Разговор это происходил в сквере у метро «Площадь Ногина». Мы стояли, и каждый переживал величие этой минуты.

– Может быть в ГУМ? Поглядим пластинки?

Это было важно частью нашей музыкальной работы– держать руки на пульсе. Появлялись новые пластинки и нам следовало отслеживать не перебегает ли наше творчество дорогу каким – то музыкальным коллективам.

Как и предполагалось около отдела пластинок стояла плотная толпа наших сверстников.

– О! Что – то новенькое! – услышал я довольный возглас и насторожился. Это было интересно. Я протолкался поближе и… Горько вздохнул. Опоздали. Маленькая гибкая пластинка стоимостью в 60 копеек. На обложке бело – фиолетовая фотография трех молодых людей с гитарой и название «Цветы». Я помнил эту пластинку. Эти трое на обложке чуть позже назовутся «Группа Стаса Намина», но все это будет лишним. Самое значительное в своем музыкальном мире они уже сделали под названием «Цветы». На этом голубеньком кусочка пластика была записана «Звёздочка моя ясная…» – на мой взгляд самая нежная, самая пронзительная песня советской эстрады 70–х.

– Не вспомнили… Опоздали…

– Что? – спросил Сергей.

Я кивнул на пластинку.

– Такую классную песню, можно сказать, из рук вырвали…

Тут можно было только руками развести. Забыли… Хотя… Сожаление мое хоть и было искренним, в все – таки в значительной мере умозрительным. Да, я знал, что это очень хорошая песня и знал, что вот – вот придет её время. Однако никто из нас не знал, когда именно это самое «вот – вот» наступит. Очень не хотелось вляпаться в историю и получить обвинение в плагиате. Со словами было просто. Я помнил, что они появились очень давно, аж в середине 60–х, но песней стали только в этом году. И как здорово слились в одно– музыка и стихи.

Мы вышли из магазина и пошли домой. Каждый в голове вспоминал щемяще – грустную мелодию. Да. Жаль. Жаль, жаль, жаль… Но ничего не поделаешь.

– Ничего страшного не случилось. Давайте мыслить позитивно.

– А помните ещё классная песня у «Смоков» была?

– «А кто такая Элис?» Да было такое.

– Одно плохо: имя Элис у нас встречается очень редко. Практически никогда не встречается.

Никита вынырнул из задумчивости.

– Такая мелочь не может нас остановить. А почему именно Элис? Давайте споем про Лену. Или про Машу. Помните, как у нас с Ксюшей славно вышло? Так и тут не хуже получится!

Он прокашлялся.

– «А что это за девушка и где она живет? А вот она не курит и водочку не пьет…»

Серега улыбнулся.

– Ха! Так нашу песни хулиганы малолетние переделают. Нам надо нечто посерьезнее, чтоб ВУОАП не обиделся.

Никита прижмурил один глаз, сосредоточился.

– Тогда так… «А кто такая Машенька и где она живет? А вдруг она ест тортики и чай с печеньем пьёт? А с такими лицами возьмем, да и припремся к Маше…»

Я одобрительного кивнул.

– Ну вот в таком вот тоне и написать.

– «Песнь о сдобной любви», – сказал Сергей. – И обязательно провести мысль о пользе для девичьей фигуры занятий спортом. Вставить в последний куплет что – то типа. «…Теперь зарядку делает, и марафон бежит…»

– «А бегает, и прыгает как бешеный джигит…» – подхватил я.

– Нет! – возразил Никита. – " ….и знает в совершенстве английский и иврит…»

– Про иврит это не актуально. Забыли, что ли в какое время живем?

– Хорошо. Тогда «…латинский алфавит…» Пусть она к концу песни станет отличницей.

– Заметано! Кстати, что – то Пугачева про нас забыла. Может быть ей такое предложить?

– А почему не сказать, что это мы про неё забыли? Она – то и без нас пробьётся, а нам об этом помнить следует.