Дефиле в Москве

— По двадцать пять гривен, — сказал поручик. Дали деньги и задремали. Остапу снился Львов, как всегда, дождливый, и госпожа Алина, которая гадала на картах и говорила, что Остап станет генералом, Остап допытывался, она тщательно изучила, как ложатся карты и не ошиблась, таки генералом он станет, может, миллионером?..

Дмитрию снилась Генця. Будто они в Черновцах, гуляют городским парком. Генця удивительно ласковая, обнимает его по своей привычке — обеими руками его левую руку, ластиться, трется об его плечо, беззвучно смеется, радуется, как ребенок, и смотрит на него, по-детски смешно наклонив голову и прищурив один глаз, залезает ему на плечи, чтобы он нес ее «на горгошах», а потом от наплыва чувств говорит «мур-р-р!».

Потом их разбудил поручик и пригласил в столовую, где были накрыты столы. Как на Москву 41-го, вечеря была до неприличия роскошной: красный и черный икра, семга, жареная телятина с луком, селедка и фирменное блюдо куринного повара — рагу по-походному: свинина, тушеная с картофелем и капустой. Кроме «Московской» водки и грузинских вин, были дорогие кизлярські и ереванские коньяки. Очевидно, роевой Шевчукевич нашел не напівлегальну ресторацию, а кремлевский продуктовый склад.

Дмитрий положил себе не напиваться. Выпил только рюмку водки, две рюмки коньяка — дагестанского и армянского — и шесть бокалов вина. Не напился, но и трезвым не был. Господа дефілянти тоже не очень напивались, юмора и криков, как это обычно бывает на офицерских вечеринках, не было, все как-то уныло шутили. Мечтательно пили. Но никто не впился, не провозглашали остроумных тостов, все было как-то нежно, по-домашнему, все были внимательны друг к другу. Прислуживали с охотой соседу, когда он просил то солонку, сифон с сельтерской водой — ведь действительно, завтра они будут творить Историю.

— Как вы думаете, господа, — неожиданно спросил сотник общество Бриль, схожий на покойного поэта Богдана-Игоря Антоныча. — Что будет через пятьдесят лет?

Это вообще тривиальный вопрос неожиданно собрание настроило на веселый лад. Посыпались самые фантастические футурологические прожекты.

— Украинское войско совершит последний бросок на юг. И украинский солдат омоет свои пыльные ботинки в теплых водах Индийского океана!

— Украинцы на североамериканском континенте провозгласят СШУ — Соединенные Штаты Украины!

— Состоится Переяславская рада. На которой россияне попросят принять их в состав Украинского царства!

— Нет, Украина не будет царством, она будет каганатом под названием Киевская Русь!

— Нет, господа, Украина будет называться Империя Трех Морей — Черного, Балтийского и Каспийского!

— Генерал-полковнику Остапу Назаруку будет присвоено звание генерал-гетьмана по случаю его 70-летия!

— Украина разгромит НАТО — негро-арабо-туранская орду!

— Этническим россиянам в РОА (русской освободітєльной армии) будет разрешено делать военную карьеру вплоть до поста «замкомвзвод» включительно!

— В гуманитарных вузах Империи будет изучаться еще один мертвый язык — русский язык!

— Украина установит дипломатические отношения с Сибирской Джамахирией!

— В Москве будет открыт памятник большому другу русского народа гетману Войска Запорожского Петру Конашевичу-Сагайдачному!

— Украинские спортсмены станут чемпионами мира по копаного мяча!

…Не удивительно, что после таких разговоров Дмитрию, когда он уснул, снились исключительно футурологические сны: то какие-то каганы — императоры в пятнистых униформах с красно-черно-белыми нашивками на рукавах. То реактивные самолеты с тризубами на фюзеляжах. То фантастически красивые машины, несущиеся куда-то широченными дорогами, — все как-то мелькало, как в цветном кинематографе (что тоже фантастика!), пока один кадр не остановился, и Дмитрий увидел себя четко и явственно, как наяву.

Хорунжий Украинского войска Дмитрий Левицкий в новой униформе шел по главной улице Украины — Крещатику. Было лето 1997 года. А именно 24 августа. Дмитрий с радостным восторгом заметил, что город облачен в сине-желтые цвета — флаги, драпировка витрин, щиты с лозунгами. Он присмотрелся к одному и прочитал такое, что заставило его вздрогнуть: «Да здравствует 6-я годовщина независимости Украины!». Что за чудо, «шестая годовщина», ведь от 1941 года, если теперь 1997, мало бы миновать пятьдесят шесть лет!?