Дефолт совести

– Тогда, когда найдёте мистера Гудвина, прежде попросите, чтобы он подтвердил мои слова.

Оставшись одна, Лилия, недолго думая, открыла первую попавшуюся каюту из тех, что были рядом. Одного мгновения ей было достаточно, чтобы понять – каюта подойдёт. Быстро вправив в свое прелестное ушко вторую часть кнопки, оставленной в кармане Блейка, она услышала звуки льющейся воды. То ли Дэйв мыл руки, то ли пил воду – ей в этот момент было всё равно.

Лилия Гордон как никогда была близка к своей цели.

...Зарядившись от доктора очередной порцией позитивной энергии, дуайен унии иерархов Дэйв Блейк почувствовал себя вполне нормально и, можно сказать, даже уверенно. С видом всемогущего древнего монарха он гордо восседал на большом, похожем на трон кресле с высокой резной спинкой и массивными подлокотниками. Для пущей важности Корсар даже позволил себе закурить любимую гаванскую сигару. Словом, Блейк ненасытно поглощал упоительное чувство всевластия.

По левую и правую сторону от него за овальным столом вишнёвого дерева расположились такие же, как и он, старцы, самому младшему из которых было семьдесят два года. Помимо возраста, у них было ещё много общего, например размер их личного состояния. Если бы вдруг кому-то пришло в голову устроить чемпионат мира среди богатеев, то никакой сверхчувствительный фотофиниш не смог бы определить победителя в пятерке старцев, собравшихся на яхте. Помимо Блейка, это были крупнейший европейский банкир и промышленник Ханс Майер, американский мультимиллиардер и крупнейший мировой игрок на рынке ценных бумаг Билл Уоррен, торговец оружием, бриллиантами и, возможно, наркотиками из Южной Африки Карл Вольф и наконец шейх аль-Рашид. Помимо высокого титула государственного лидера, он владел чуть ли не половиной всех нефтяных кранов мира.

На столе по установившейся между иерархами традиции не было ничего, кроме дюжины маленьких бутылочек с водой специального разлива, поставляемой из Северной Норвегии, пяти хрустальных стаканов и трёх серебряных пепельниц. Одна была предназначена для Корсара. Другая для Майера, который курил старую, как он сам, пенковую трубку. Третья – для Уоррена с его вонючими сигаретами без фильтра «Кэмел». Двум остальным курение за столом ничуть не мешало, тем более что кондиционеры на яхте были исправны.

Блейк пристально всматривался в лица соратников, словно видел их впервые. А может, потому что, наоборот, в последний раз. Что у них сейчас за душой? Никто из этой компании не был настолько наивен, чтобы лезть друг другу в душу или сотрудничать в бизнесе. В том мире, который они сами для себя создали, ничего подобного не бывает. Более других Корсар хорошо знал лишь Ханса Майера, с которым сблизился ещё в студенческие годы, когда однажды вместе восторженно слушали историческую речь Черчилля.

Всех остальных иерархов членами унии сделал давно покойный директор ЦРУ и великий идеолог холодной войны Дуглас. Тот самый Дуглас, про которого говорили, что попади он случайно в рай, то и там стал бы устраивать заговоры и отстреливать ангелов.

Блейк живо воскресил в памяти сценку в овальном кабинете Белого дома. Тогда, в 1956-м, он, ещё сравнительно молодой, амбициозный, преуспевающий бизнесмен, решил поделиться своими оригинальными идеями относительно создания фонда будущих поколений не с кем-нибудь, а с самим президентом США.

Во время их беседы в кабинете, скромно пристроившись в угловом кресле, присутствовал и Дуглас, который, вмиг оценив стратегическую перспективность планов Корсара, решительно поддержал его идею.

– Уверенно идёт вперёд лишь тот, кто умеет смотреть вперёд, – похлопав по плечу Дэйва, изрёк тогда Дуглас. – Я помогу вам, молодой человек, ибо цели ваши дальновидны и благородны...

Он сдержал своё слово, став первым дуайеном унии иерархов.

Вспоминая сейчас тот эпизод, Блейк терзался сомнениями: смогут ли, а вернее, пожелают ли его нынешние соратники остаться верными идеалам?! Остаться верными именно после того, как сам он отойдёт в мир иной. Хотя насколько они его переживут? Вот ещё в чём вопрос.

Блейк подозрительно посмотрел на четырёх мужчин, которые, в свою очередь, выжидающе изучали его, словно видели впервые. «Что сейчас у каждого из них на уме? – снова и снова всматриваясь в лица соратников, думал Блейк. – Будут ли они искренне, по-человечески сожалеть о нём или же забудут на следующий день, как только его похоронят в семейном склепе? Сотню баксов против одного, что, скорее, все будут рады его уходу. Разве что кроме старины Ханса...»

– Что важнее – быть бессмертным при жизни или после смерти? Ведь мёртвых гораздо больше, чем живых! – неожиданно задал себе вслух странный вопрос Блейк, а следовательно, и всем присутствующим.

Все с нескрываемым изумлением уставились на Корсара. Это была его первая фраза после того, как иерархи расселись по местам.

В ухе Лилии в это мгновение ожил динамик, и она окончательно успокоилась. Слышно отлично.