Деградация и деграданты: История социальной деградации и механизмы её преодоления

Строки О. Шпенглера в «Закате Европы»: «Умирая, античный мир не знал, что умирает…. Но наш дар — дар предвидения своей неизбежной судьбы. Мы будем умирать сознательно, сопровождая каждую стадию своего разложения острым взором опытного врача», — могут быть эпиграфом к состоянию Европы как XX века, так и нынешнего. Своеобразным ответом на энергетическое охлаждение европейской цивилизации после Первой мировой войны стали «пассионарные» течения авторитарного образца — большевизм, итальянский фашизм, германский нацизм. Они и впрямь стряхнули с Европы сонливость и способствовали обновлению западных демократий. После разгрома фашизма, в Италии, ФРГ и Японии нашли другие способы пассионарной (энергетически-активной) мобилизации нации. Научно-техническая революция и экономическая экспансия оказались более эффективным и бескровным средством создания силы, чем «национальные» и классовые революции. Но эти факторы начинают выдыхаться и деградационные процессы возобновили свою разрушительную работу.

Диктатура и репрессии не подходят современному западному обществу. Но если в обществе проступила ржавчина деградации, то, что можно сделать для ее блокирования? Это открытая научная и политикопсихологическая проблема. Ее сложность определяется не только возможностью оспорить любые предлагаемые меры (в гуманитарной сфере, в отличие от естественных наук, нет четких критериев «плохого-хорошего», действенного и малоэффективного), но и нежеланием зависимой от деградантов части общества признать наличие самого процесса деградации. Но если даже общественность согласится, что такие процессы идут, то как выработать программу по их лечению? Ведь единого мнения по таким «смутным» вопросам достичь никогда не удастся.

Необходимо особо отметить, что борьба с деградацией может стать предлогом для неблаговидных целей. Так, в XX веке первыми в Европе провозгласили борьбу с деградацией германские нацисты. Заявив о существовании проблемы качества народа и производных от этого качества общественных и государственных институтов, включая мораль, семью, искусство, национальную психологию, нацисты стали решать проблему за пределами гуманизма, путем создания расы «сверхчеловека» и истребления «неполноценных». И ведь практика поначалу, вроде бы, свидетельствовала об их правоте. С Германией случилось форменное чудо. Всего за шесть лет своего правления Гитлер восстановил экономику и воссоздал сильные вооруженные силы, захватил без единого выстрела Австрию и Чехию, с легкостью разгромил Францию и поставил на грань поражения Великобританию и СССР. Деяния из цикла «этого не может быть, но случилось». Возник нацистский соблазн, которому поддались такие деятели культуры, как Нобелевский лауреат норвежский писатель Кнут Гамсун или талантливый кинодокументалист Лена Рифеншталь. Но, возрождая нацию, гитлеровцы запустили другой процесс деградации — деградации человеческого в человеке. Такое общество, укрепись оно, также стало бы тупиковой цивилизационной ветвью, подобно империям ацтеков или инков.

О возможности столкнуться с деградацией и неадекватными мерами по их решению в западном социуме говорится давно. В литературе и кино обсуждение имеет почтенную традицию, чаще всего выражаемую в жанре антиутопии. Суть произведений данного жанра — доведение некоей неблагоприятной тенденции до логического конца, «до упора». Обычно описывается тоталитарное государство, где диктатор или кучка олигархов, маскируют свою деспотическую власть изощренной демагогией, управляя бесправным народом, науськивая его на мнимых врагов (Д. Оруэлл «1984», А. и Б. Стругацкие «Обитаемый остров» и т. д.).

Фантасты выявили многообразие угроз человеческой цивилизации, но не пути их решения. Казалось бы, альтернативой являются социальные утопии, и они появлялись (например, «Туманность Андромеды» Б. Ефремова и много других книг из советской фантастики). Но в отличие от антиутопий, такие утопии быстро стареют и переходят в разряд «детских» мечтаний. Реальная жизнь упорно не хочет приходить в состояние благостного равновесия.