Деяния саксов

24. Людольф пытался большими обещаниями склонить Тиадорика, Вихман же, полностью подкупленный, стал затем уличать своего дядю, говоря, что он — расхититель отцовского наследства[1151], называя его грабителем сокровищ[1152]. Сам он при этом отнюдь не оставался несведущим в отношении заговора, и трудно передать[1153], с какой рассудительностью и благоразумием следил он за происками [некоторых] своих родственников и явных врагов.

25

. Экберт, конечно, соединился с Вихманом, и они единодушно поднялись против герцога[1154], не давая ему пи отдыха, ни покоя. А тот, проявив благородное терпение, усмирил все же ярость юношей и стал заботиться затем о том, чтобы никакое волнение больше не смогло возникнуть в этих областях, когда король в них отсутствует.

26[1155]. Неожиданный приход короля не побудил баварцев ни обратиться к миру, ни ожидать открытой войны, а укрывшись за стенами, они стали чинить большие трудности войску, готовясь удалить его из своей страны. Поскольку успеха [в делах] достигнуто не было, [прибывшее] войско ни перед чем не воздерживалось и все опустошило.

27. Между тем архиепископ, как он сам говорил, из страха перед королем отказался от архиепископского сана и стал вести с отшельниками жизнь иеремита. Немалое колебание проявилось также и у остальных епископов в Баварии, так как они [попеременно] склонялись к [различным] сторонам, то поддерживая короля и выступав на его стороне, то поддерживая враждебную [ему] сторону, ибо не могли без опасности для себя отдалиться от короля[1156]

и не в состоянии были без ущерба для себя сохранить ему преданность.

28. Проведя три целых месяца в этих областях, король только около январских календ ушел из Майнца и вернулся в Саксонию, завершив дела и потеряв двух мужей, занимавших выдающееся положение и обладавших большой властью, а именно Иммеда и Майнвера[1157], каждый из них погиб от стрел — один в Майнце, а другой — по пути, когда шли в Баварию.

29[1158]. После того как Герман[1159]

и [его] племянники изложили королю дело, все те, кто стоял на защите права[1160], одобрили действия герцога, полагая, что юноши должны быть[1161] наказаны. Король же, расположенный к ним, пощадил их и перевел лишь Вихмана под военной стражей во дворец.

30. Между тем[1162] [король] узнал, что в Баварию вошли авары, соединились с [его] противникам и предполагают испытать его силы в открытой войне. И он не устрашился[1163]

такого обстоятельства, никогда не забывая, что является божьей милостью господином и королем, но, собрав сильное войско, выступил навстречу чрезвычайно жестоким врагам. Однако последние уклонялись от встречи и, получив от Людольфа проводников, прошли по всей Франконии, нанося при этом, прежде всего друзьям [короля], такой ущерб, что у одного — по имени Эрнуст[1164], принадлежавшего к противной стороне, захватили в плен сначала более тысячи людей, а затем и всех остальных; таким образом, все эти [действия врага] превосходят то, что можно считать правдоподобным[1165]. В воскресенье, перед пасхой, [все жители] Вормса[1166] публично встретили авар и преподнесли им многочисленные дары из золота и серебра. Оттуда [авары] отправились в Галлию и другой дорогой вернулись к себе на родину.

31. Баварцы, утомленные как внутренней, так и внешней войной, ибо после ухода венгров они стали испытывать притеснения со стороны королевского войска, вынуждены были повести переговоры о мире, и получилось так, что дано было перемирие до 16 календ июля и определено место, под Цинной[1167], куда надо было представить предложения и дать на них ответ.

32. Когда весь народ собрался в условленном месте, король произнес такую речь: «Я бы еще, пожалуй, мог стерпеть, если бы недостойное поведение моего сына и [лиц], строящих козни, причиняло беспокойство только мне и не тревожило бы всего христианского народа, [этим людям] оказалось мало вторгаться наподобие разбойников в мои города и похищать области из-под моей власти, им понадобилось насытиться еще кровью моих родственников и самых дорогих моих сподвижников. И вот я сижу, лишенный детей и страдая между тем от того, что мой сын является [моим] сильнейшим врагом.