Деяния Вселенских соборов, изданные в русском переводе при Казанской духовной Академии. Том 6

Еще было прочитано из того же кодекса свидетельство того же святого Кирилла из четвертой книги толкования на евангелие от Иоанна, начинающейся словами: «Яко снидох с небесе (Иоан. 6, 38)». Оно читается так: «отсюда ты поймешь, каким это образом для Христа Спасителя было нежелательно (принять) страдание на кресте, чего Он хотел и ради нас и ради благоволения Бога Отца. Потому что, имея вознестись к Нему, Он обращается к Богу с этими размышлениями, как-бы в виде молитвы говоря: Отче, аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия: обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты (Матф. 26, 39). А что Слово было Бог безсмертный и нетленный и даже по естеству жизнь, и что Оно не знало страха смерти, это, я думаю, всем слишком известно. И потому Он, как находящийся во плоти, решился претерпеть то, что свойственно плоти, и, находясь уже в преддверии (смерти), — изъявлять страх пред смертию, чтобы явиться истинным человеком. Поэтому-то Он и говорит: аще возможно есть, да мимоидет от Мене чаша сия. Если возможно,

говорит, Отче, чтобы Я, не претерпевши смерти, доставил жизнь подпавшим смерти, — если умрет смерть, не ожидая моей смерти, конечно по плоти, то да мимоидет, говорит, чаша сия. Н

о так как, говорит, это не может быть иначе, то пусть будет не якоже Аз хощу, но якоже Ты. Видишь ли, как немощное естество человека в самом Христе находит то, что свойственно ему? (Видишь ли, как) ради соединившегося с ним Слова оно возвышается до дерзновения, приличного существу божественному, и обнаруживает помышление обновленное, так что можно подумать, будто оно руководится не собственным хотением, но скорее последует божественному указанию и приходит к тому, к чему приводит нас закон Создателя? Что, говоря это, мы поступаем справедливо, этому научись из того, что дальше следует: дух убо, говорит Он, бодр, плоть же немощна

(Матф. 26, 41). Потому что Христос конечно знал, что казаться боящимся смерти и чувствовать пред нею страх далеко не согласуется с приличным Богу достоинством. Поэтому-то Он представил весьма горячую апологию сказанному. Видишь ли, как смерть, нежелательная для Христа по плотскому Его составу и ради происходящего от нее безславия, была однако ж желательна для Него, поколику вела, по благоволению Отца, к концу желанному для всего міра, то есть, спасению и жизни всех?» Это свидетельство так же было сличено с харатейною книгою, находящеюся в библиотеке здешней досточтимой патриархии, и оказалось согласным.

Еще было прочитано из того же кодекса свидетельство святого Афанасия, архиепископа александрийского, из слова о воплощении против Аполлинария, начинающегося словами: «Таков у благочестивого (неослабный) обычай». Оно читается так: «когда Бог созидал вначале Адама, ужели врожденным соделал ему грех? Какая же нужда была в заповеди? Почему осудил его согрешившего? Почему Адам до преступления не знал доброго и лукавого? Когда Бог создал для нетления по образу своего присносущия, того сотворил Он по естеству безгрешным и по воле свободным» [110]. Это свидетельство было также сличено с пожелтевшею пергаментною книгою, находящеюся в библиотеке здешней досточтимой патриархии, и оказалось согласным.

Еще было прочитано из того же кодекса свидетельство святого Августина, епископа иппонийского, из пятой книги против пелагианиста Юлиана, читающееся так: «что такое движение души, если не движение природы? Ибо душа без сомнения есть природа; отсюда хотение есть движение природы, потому что оно есть движение души». Это свидетельство было также сличено с книгою, написанною латинскими буквами, а переводил его Константин, благочестивейший пресвитер и экдик здешней святейшей великой церкви и латинский грамматик, и оно оказалось согласным.

Еще было прочитано из того же кодекса свидетельство святого Льва, папы римского, о действиях, из послания его к Флавиану, архиепископу константинопольскому, начинающегося словами: «Прочитавши письмо». Оно читается так: «как Бог не изменяется, оказывая милосердие, так и человек не поглощается величием божественного достоинства, потому что каждое из двух естеств в соединении с другим действует так, как ему свойственно: Слово делает свойственное Слову, а плоть исполняет свойственное плоти. Одно из них сияет чудесами, другое подлежит страданию. И как Слово не отпало от равенства в славе с Отцом, так и плоть не утратила естества нашего рода. Потому что один и тот же есть и истинно Сын Божий и истинно Сын человеческий». Это свидетельство было также сличено с пергаментною книгою в серебряном переплете, находящеюся в сосудохранилище здешней святейшей великой церкви, и оказалось согласным.