Читаем Действующие лица полностью

Ситуация сложилась так,Что едва я испытал некоторое чувство,Как чувство тут же испытало меня,Однако взаимности не получилось.В сущности, ничего сверхестественного,Чувство как чувство:В меру неумеренное,Слегка беллетризированное,Исполненное прикладных намерений,А главное, постоянностремящееся к автономии,Как, скажем, зубная больили, допустим, чирей,Но в отличие от этих напастей,Оно, будучи образованиемвнематериальным,Всякий раз оказывалось
Немножко не в том месте,Где я пытался его прикончить.Перепробовав самые изощрённыесредства борьбы,Включая попытку завести ещё одно чувствоПримерно той же окраски и силы,Я наконец отчаялся и смирился,И впал в небольшую, но весьмагерметичную прострацию.А когда через какое-то смутное времяя оттуда выпал,Чувства не стало,Ну то есть словно и не бывало.Осталось лёгкое и довольно безвредноеповреждение умаИ некоторое сосущее зияние,Всегда оказывающееся
Немножко не в том месте,Где я вдохновенно пытаюсьего заполнитьЖизнерадостной спесью свободы.5.03.2000

Про наше всё

(По образу и подобие)

Так никто и не благословил:Одни не заметили, другие не сочли,Третьих вообще не оказалось на месте.Африканские предки были,Впрочем, как и у всех,Согласно счастливой догадке умника с «Бигля».И дядя был, весёлый такой и толстый,И тоже в некотором смысле Львович.А вот голубки дряхлой не было.Никогда, никакой.
И Лицея не было. Никакого, нигде.Что же касается братства,То его хоть запейся —И в рифму, и как угодно.С дуэлями тоже как-то не сошлось.Нагрубить или даже врезать —Это у них пожалуйста.Но чтобы в десяти шагах,С секундантом в рединготе и доктором в кустах —Так этого и в помине.Пытался завести донжуанский список,Но половину забыл, как звали,А на остальных пришлось жениться,Естественно, не сразу на обеих.Не сажали и не ссылали,Хотя подсиживали и посылали регулярно.Третье отделение вообще оказалось концертным…
А жаль, могла бы выйти судьбаИли хотя бы предназначенье.От затянувшейся безысходностиПопробовал шипенью пенистых бокаловПредпочесть пунша пламень голубой —В результате загадил пластронИ спалил бакенбарды.Однажды не выдержалИ подписался: «Ваше всё».В ответ спросили: «Умерло или закрылось?»Взял себя в руки, стиснул зубы, обуглил скулы,И чувствую вдруг – похож!Ну то есть один к одному.Тут всё и кончилось.Осталось лёгкое посасыванье в недрахИ непонятно к чему относящаяся строка«Как часто мы, того не замечая…»

Про Фалалеева

Перейти на страницу:

Все книги серии Петроградская сторона

Плывун
Плывун

Роман «Плывун» стал последним законченным произведением Александра Житинского. В этой книге оказалась с абсолютной точностью предсказана вся русская общественная, политическая и культурная ситуация ближайших лет, вплоть до религиозной розни. «Плывун» — лирическая проза удивительной силы, грустная, точная, в лучших традициях петербургской притчевой фантастики.В издание включены также стихи Александра Житинского, которые он писал в молодости, потом — изредка — на протяжении всей жизни, но печатать отказывался, потому что поэтом себя не считал. Между тем многие критики замечали, что именно в стихах он по-настоящему раскрылся, рассказав, может быть, самое главное о мечтах, отчаянии и мучительном перерождении шестидесятников. Стихи Житинского — его тайный дневник, не имеющий себе равных по исповедальности и трезвости.

Александр Николаевич Житинский

Фантастика / Социально-психологическая фантастика / Социально-философская фантастика / Стихи и поэзия / Поэзия
Действующие лица
Действующие лица

Книга стихов «Действующие лица» состоит из семи частей или – если угодно – глав, примерно равных по объёму.В первой части – «Соцветья молодости дальней» – стихи, написанные преимущественно в 60-70-х годах прошлого столетия. Вторая часть – «Полевой сезон» – посвящена годам, отданным геологии. «Циклотрон» – несколько весьма разнохарактерных групп стихов, собранных в циклы. «Девяностые» – это стихи, написанные в 90-е годы, стихи, в той или иной мере иллюстрирующие эти нервные времена. Пятая часть с несколько игривым названием «Достаточно свободные стихи про что угодно» состоит только из верлибров. «Сюжеты» – эта глава представлена несколькими довольно многострокими стихами-историями. И наконец, в последней главе книги – «Счастлив поневоле» – собраны стихи, написанные уже в этом тысячелетии.Автору представляется, что именно в таком обличье и состоянии книга будет выглядеть достаточно цельной и не слишком утомительной для возможного читателя.

Вячеслав Абрамович Лейкин , Дон Нигро

Драматургия / Поэзия / Пьесы

Похожие книги

Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»
Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»

Работа над пьесой и спектаклем «Список благодеяний» Ю. Олеши и Вс. Мейерхольда пришлась на годы «великого перелома» (1929–1931). В книге рассказана история замысла Олеши и многочисленные цензурные приключения вещи, в результате которых смысл пьесы существенно изменился. Важнейшую часть книги составляют обнаруженные в архиве Олеши черновые варианты и ранняя редакция «Списка» (первоначально «Исповедь»), а также уникальные материалы архива Мейерхольда, дающие возможность оценить новаторство его режиссерской технологии. Публикуются также стенограммы общественных диспутов вокруг «Списка благодеяний», накал которых сравним со спорами в связи с «Днями Турбиных» М. А. Булгакова во МХАТе. Совместная работа двух замечательных художников позволяет автору коснуться ряда центральных мировоззренческих вопросов российской интеллигенции на рубеже эпох.

Виолетта Владимировна Гудкова

Драматургия / Критика / Научная литература / Стихи и поэзия / Документальное