Декалогия

– Алексей, – крикнул снизу один из плотников, – встречай гостей.

Они встретились почти лицом к лицу. Для Марии это было самое ужасное мгновение. От невероятного сжатия перекладины лестницы заскрипели под её пальцами, впившись острыми ребрами в ладони. Лицо Алексея изображало все что угодно, только не радость. Там были и сожаление, и неловкость, и страх, но только не то, что желала видеть Мария. Слезы выступили на её молящем лице, подергивающемся от напряжения. Алексей первым прервал роковое молчание неизвестно во что способное перелиться.

– Здравствуй, – произнес он, насколько мог холодно.

– Я люблю тебя, – прошептала Мария голосом, исходящим из глубины легких и готовым вот-вот разразиться рыданиями.

– Извини, – все так же равнодушно произнес Алексей.

“Он даже не хочет прикоснуться ко мне, – думала Мария, разрезая ребрами лестницы свои ладони. – Почему он не хочет прикоснуться ко мне? Мне это так нужно! Я умру, если он не прикоснется ко мне!”

– Я люблю тебя, – повторила Мария голосом, который никогда еще не рождался в её груди; в эту минуту она была готова на все, что пожелал бы её любимый.

– Я женат, – ответил Алексей как можно теплее. На этот раз он понял, что любое его слово, любая интонация может обернуться несмываемым грузом ответственности за чужую жизнь.

Мария не слышала его слов, она видела лишь грустно улыбнувшиеся глаза, искорку нежности, промелькнувшую в лице Алексея, она была уже счастлива. “Я женат, – крутилось у неё в голове бессвязно и бессмысленно, – я жена, мы были счастливы вместе, он улыбнулся мне, он приехал, у нас все будет хорошо!” Обеспокоенные затянувшейся сценой мужики, увидевшие красные струйки крови, стекавшие по краям лестницы, начали настойчиво просить Марию спуститься вниз.

– Увидимся завтра, в клубе, – пообещал Алексей и отвернулся вглубь чердака.

Мария не помнила, спустилась ли она сама или её сняли мужики, она как приведение провела остаток этого дня и большую часть следующего, очнувшись только под вечер. Целых два часа провела она перед зеркалом, вновь обратившись в сказочную красавицу, очарованную таким ореолом соблазнительной чувственности, что все мужчины, бывшие в клубе, воспылали завистью к Алексею, а его молодая жена, уже посвященная в до армейские подвиги мужа, чуть не сгорела от ревности, готовая в любую минуту броситься на Марию, чтобы выколоть ей глаза. Для Алексея это был триумф. Он на мгновение уже вновь было подумал возобновить связь со своей старой любовницей, тем более, что его жена проделала слишком большой путь, чтобы рвать с мужем сгоряча. Уж слишком великолепна была эта тридцатилетняя женщина посреди сопливых юнцов и ошеломленных девиц, рядом с которой даже молодая жена, столь любимая и уже готовая устроить мужу стриптиз, казалась бесцветной, вульгарной и глупой. Но эта мысль как вспыхнула, так и погасла; вместе с воспоминаниями о жарких ночах, о стонах, о безумных боготворящих глазах… Алексей потряс головой, пытаясь отогнать от себя сладкий кошмар. Да, его юная жена была неспособна и на тысячную часть того, что вытворяла Мария в постели; она не знала ничего и боялась любого движения, но она любила его – нежно, восторженно, радостно, – а Мария любила только себя, с ней было страшно, она как демоническое существо была способна сожрать тебя. “Довольно и того, что эта женщина создает обо мне хорошее мнение, – цинично подумывал он, обнимая за талию жену. – Но надо быть осторожней, чтобы две мои ласточки не сцепились между собой, ибо тогда я из героя месяца превращусь в посмешище. А что до Марии, то огромное ей спасибо за то, что она начала открывать в моей жене женщину”.

Мужская часть клуба, чтобы до конца не упасть в своих глазах и глазах подруг, а также, чтобы немного приблизиться к поведению главной героини вечера прямо из горла опорожнили несколько бутылок водки и самогонки, после чего клуб стал превращаться в свинарник. Алексей, видя, чем все это может закончиться, шепотом попросил разрешения у своей жены, взял Марию за руку и вывел из клуба. Она чувствовала, что идет на казнь, но все еще надеялась на милость своего божества. Алексей остановился на крыльце, взглянул Марии в лицо и сказал:

– Ты видела самого дорогого мне человека, ту, которой я посвящу свою жизнь? Поэтому оставь меня, я хочу быть счастлив с женщиной которая меня любит, только не с тобой. Я благодарен тебе за многое, но теперь возвращайся к мужу и забудь меня. Навсегда.

На Марию будто вылили ведро ледяной воды, от её наигранной веселости не осталось и следа. Какое-то мгновение, показавшееся её вечностью, простояла она около Алексея, порываясь броситься ему на шею, перед ним на колени и разразиться рыданиями; затем, совершенно обезумев, она обернулась и со злости ударила рукой по оконному стеклу, которое тут же разбилось, оставив на руке рваные раны. Ошеломленный Алексей попытался схватить её за плечи, но она вырвалась и побежала прочь, растворяясь в непроглядной ночной темноте.