Декамерон 1914

……………………………………………………………………………………………………

………… … выйдя из л'eдника, превратившегося в мертвецкую. (Забегая вперед, скажу, что в этом своем качестве она еще пополнится, и не раз.)

Видя мое лицо, Амалия Фридриховна спросила с тревогой в голосе:

– Что, что там?!..

Я счел за благо солгать. Сказал:

– Так, ничего существенного, просто деловая бумага. Похоже, он в самом деле коммивояжер, – и с этими словами спрятал бумагу в карман.

Ту же самую ложь я повторил и после того, как мы с хозяйкой вернулись в гостиную.

– Жаль, – произнес генерал Белозерцев. – С такой выправкой надо было ему – прямиком в гвардию.

И в этот самый момент откуда-то вдруг …………… Кажется, даже покачнулось здание …………………………...........................................................................................

………………………………………………………………………………………………………

...........................................................................................… едва придя в себя после этого дикого грохота. Казалось, что стены все еще покачиваются; во всяком случае, люстра уж точно ходила ходуном, того и гляди, оторвется и рухнет.

– Беяз Олим… – тихо проговорила госпожа Ахвледиани.

– Белая Смерть, – совершенно спокойно перевел генерал, возможно, понимавший по-татарски. Из всех он тут один сохранял полное спокойствие. – Здешний ледник. Сошел, стало быть, голубчик.

– Это ужасно!.. – отходя от испуга, произнес господин Львовский. – Ведь он запросто мог пройтись по нам!..

– О, вот это – никак, – сказала Амалия Фридриховна, – иначе мы бы тут не стали строиться. Из века в век он сползает именно там, в двух верстах отсюда… Однако же теперь мы, похоже, на некоторое время полностью отрезаны от остального мира, покуда не расчистят дорогу. Телефонная связь также, полагаю, оборвана.

– Обалдеть! – сказала очаровательная Ми, явно не блиставшая хорошим воспитанием. – Как на необитаемом острове! Еще небось и кушать будем друг друга!

– Совсем, совсем отрезаны от мира… – пробормотал господин Кляпов. – Это, однако, ужасно…

– Отрезаны от мира! Как это, с другой стороны, романтично! – воскликнула госпожа Евгеньева.

– Мы всегда отрезаны от мира. Только совсем от иного мира – от мира высших сил, – торжественным голосом произнесла госпожа Дробышевская.

– М-да, отрезаны… – кивнул генерал Белозерцев. – Помню, наш батальон тоже, было дело, однажды турки отрезали…

– Отрезаны – так отрезаны! – как мне показалось, даже возрадовался инженер Шумский. – Будем веселиться! Вино-то в погребах еще есть? (Да он и уже был явно навеселе.)

– Да, имеется в достатке, – кивнула княгиня. – Повторяю, господа, здесь, у меня в пансионате, вы ни в чем не будете испытывать нужды. Так что и вы, милая Ми, и вы, господин Шумский, можете быть спокойны: и вина имеется вдоволь, и еды; в общем, кушать друг друга никак не придется. (О, тут она заблуждалась!)

– Пардон, и долго ли, кто знает, могут продолжаться эти раскопки? – спросил господин Васюков.

– Не могу знать, – ответила хозяйка, – последний сход лавины произошел, когда меня еще не существовало на свете, но, как я полагаю, дней десять… ну никак не более двух недель. Приношу вам, конечно, свои сожаления за ваш испорченный отдых.

– Полноте, – сказал я, – уж за что вы не можете нести ответственность – так это за Божию стихию.

– Mersi, – удостоила меня кивка княгиня, державшаяся, к слову, весьма царственно. – Однако за благополучие моих гостей отвечаю целиком я, и смею заверить вас, господа, что погреб у меня полон, кухня будет работать по-прежнему, и с этой стороны вы не испытаете никаких неудобств.

– Это какой такой погреб? – проговорил брюзга Петров. – Уж не тот ли, в котором лежит покойник? Вот уж, право, обрадовали!

– П`oлно, п`oлно, голубчик, – сказал генерал Белозерцев, – покойника вам на обед – ха-ха! – никто и не предложит. А то, что он рядом, так я вам сообщу… Помню, когда мы – лет чуть не сорок назад – стояли под Плевной, так там не раз приходилось столоваться рядом с покойниками, и уверяю вас – никакого не вышло вреда для организма.

– Ах, да прекратите ж вы! – взмолилась госпожа Евгеньева..

– А что такого? – пожал плечами генерал. – Обычное дело… Или вон, когда я под Плевной батареей командовал… Помню, ел я тогда кашу из котелка, а тут поблизости разрыв снаряда; гляжу – у меня в котелке… Что бы вы думали? Чей-то оторванный палец, да-с! И что ж? Вытряхнул я этот палец из котелка да и продолжил себе трапезничать. Оттого что голод, милостивые государи, он – не тетка, а было там, в Болгарии, голодно весьма, интенданты, канальи, все разворовали; ну а с голоду – так и не заметишь… А палец – что? Ничего в нем отравительного нету.

– Да прекратите же вы наконец, ваше высокопревосходительство! – впервые услышал я голос молодого г-на Кокандова. – Право, во всем надо иметь меру.

– Мало того, что нам тут еще недели две жить в соседстве с покойником, – вставила Евгеньева, – так еще и вы со своими гадостями!..

Генерал искренне удивился:

– А что ж я такого сказал? Се ля ви, жизнь есть жизнь, в ней оно всяко бывает, я всего лишь об этом… Впрочем, если не желаете слушать, то как хотите…