Декамерон шпионов. Записки сладострастника

И тут… о, Боже! Нет, не призраки наружки, не полицейские с наручниками, не фоторепортеры! О, живот, будь ты трижды проклят! И это при полном отказе от завтрака! Чертов живот, прогнивший желудок! Я так и знал! Переламываюсь от боли, но не настолько, чтобы стукнуться головой о землю, вижу вдали стальную тумбу туалета, лечу туда! О, радость! Она свободна! Дрожащей рукой, уже скорчившись, бросаю в щелку два франка, дверь открывается, медленно ползет обратно, но не доходит до конца. Сейчас не до нюансов, я прыгаю на унитаз, по лбу катится пот, капли падают на хорошо отмытый пол… Дверь так и не закрылась, дама в мексиканской широкополой шляпе с интересом смотрит на меня через широкую щель, какой-то вертлявый мсье застыл рядом, тоже, видимо, душа горит. Осталось пять минут до встречи, пора, я пытаюсь протиснуться в щель, но мешает живот, я бьюсь об дверь, как рыба об лед, я начинаю прыгать в надежде, что она раскроется. Только сейчас и не хватает, чтобы пол провалился вниз! Проклятые парижские клозеты! Пытаюсь открыть дверь руками, отчаянно бью по ней ногой, мне на помощь приходит вертлявый тип, мы жмем что было мочи, и вот я на свободе.

О, счастье! Насвистываю бравурно «Тореадор, смелее в бой…» Уже издалека я вижу маленькую фигурку Мэри рядом с «Кроликом», какая удача! Подхожу к Мэри, она приветливо улыбается.

— Здравствуйте, не будем терять времени и сразу пройдем в соседний ресторан. Если у вас с собою секретные документы, то передадите их после встречи (правило разведки: документы до конца встречи должны быть в руках их обладателя — вдруг внезапный налет?). Надеюсь, что вы проверялись и не привели с собою слежки… — говорю быстро, стараясь вложить побольше смысла в свои фразы. Чем больше говорю, тем выше поднимаются брови Мэри, тем больше растерянности во всем ее облике. Вдруг она странно дергает головой и быстренько отходит от меня, каблучки, как лошадиные копыта, цокают по асфальту. Мэри уходит от меня, я бросаюсь за нею, но она отмахивается и говорит: «Нет! Нет!»

И тут опять подлетает такси и мигом уносит ее к низким домишкам с красными черепичными крышами. Что случилось? Может, она увидела наружку? И вдруг игла пронзает мне голову: я забыл обратиться к ней по паролю! Идиот, тебе не в разведке работать, а говновозом! Как же я забыл? Что делать? Где ее искать? Депрессия наваливается на меня, хочется броситься вниз с башни или купить канат, смазать его салом, обвить вокруг горла, привязать к трубе, а дальше — тишина…

В метро привязываются два пьяных клошара, оба в мятых фетровых шляпах и джинсах, каждый держит в руках по бутылке дешевого вина, оба прихлебывают из горлышка, что отвратительно (как будто никогда сам не хлебал!) и вымогают деньги. Аргументация проста до безумия: у меня есть деньги, у них — нет, а им тоже хочется пить, любить и прочее, так что, если я добрый человек, то просто обязан поделиться своим богатством. Оба жестикулируют и не пускают меня к подошедшему поезду метро, один уже ухватил меня за пиджак… я вырываюсь и впрыгиваю в вагон, они грозят мне кулаками и хохочут. И тут я соображаю: так это наружка! Я все время был под слежкой, они пытались проверить мою реакцию, возможно, в отеле меня арестуют! Спокойно, дружище, и еще раз спокойно. Не арестуют, для этого нужны веские основания. А вот выслать с позором — это они, гады, вполне могут. Ну и что? Неужели за это меня выгонят из КГБ? Ну и фиг с ним! Пойду по миру нищим! Я умен, я честен. Уйду и буду бросать на ветер свое сердце…

В отеле пожилой консьерж важно сообщает, что мне звонил некий Гастон. Сообщение вызывает трепет: это условный вызов на экстренную встречу с представителем парижской резидентуры, об этом мы договорились в Москве на случай форс-мажорных обстоятельств. Через час я уже около ворот Сен-Дени, там я пожимаю руку надменному типу, одетому словно на прием к президенту, один его хлыщеватый вид вызывает у меня отвращение, я прекрасно знаю эту породу, которая десятилетиями протирает зады в посольствах и международных организациях, давно забыв об оперативной работе. И копят, и экономят, питаясь кошачьими консервами, и строят дачи под Москвой, и получают шикарные квартиры для себя и для своих чад и домочадцев.

Холодно прозвучал, словно звякнул, пароль, наши симпатии взаимны, чувствую это всей своей чекистской шкурой.

— Пришла шифровка из Москвы. Вам приказано срочно вылетать домой. Поездка вашего человека в Париж отпала по не зависящим от него обстоятельствам.