Дела забытые

– Я думаю над комаровским тоном. Он как-то пренебрежительно разговаривает с Андреевым. А ведь всегда делал вид, что его боится. Что их связывает? Какие-такие дела? Почему Комаров позволяет себе так снисходительно разговаривать с ним? – забросала я Мишу вопросами, хотя задавала их больше сама себе.

– Я думаю, нужно делать у Комарова обыск! – решительно заявила я.

– Обыск! Если бы это было так просто! А кто даст на него ордер?

– Но ведь есть запись!

– Ну и что! – махнул рукой Соколов. – Что она доказывает? Нет, нам из нее становится ясно, что Комаров в это деле завязан плотно, да и Андреев. Но для прокурора это ничего не значит. И потом, кому охота связываться с Андреевым?

– Миша, ну неужели ничего нельзя сделать? – я умоляюще посмотрела на Соколова. – Ведь можно вообще не упоминать фамилии Андреева пока!

– Ох, паскудное это дело! – потер Миша лоб. – Хуже нет, когда против своего же приходится работать!

– Какой же он свой? – возмутилась я.

– Ну, я имею в виду, что в милиции ведь работает!

– Послушай, Миша… – я задумалась. – Ведь они говорят по телефону о завтрашнем дежурстве Комарова в больнице. Что это значит? Это значит, что на завтра они готовят еще одно покушение! И мы должны быть начеку, чтобы предотвратить его – раз, и взять Комарова с поличным – два!

– Согласен, – ответил Миша. – Есть у меня одна идейка…

Вечером я позвонила Ольге, сказала, что слежка отменяется, поэтому пусть Кирилл не загоняется и поостынет. А то он уже загорелся задействовать своих людей.

Весь следующий день я была, как на иголках. У нас с Мишей было очень ответственное мероприятие. Вернее, мне Миша категорически запретил на нем присутствовать. А я сгорала от нетерпения, возбуждения и невозможности быть задействованной.

Я беспрерывно ходила по квартире туда-сюда, несколько раз порывалась наплевать на Мишины запреты и двинуть в больницу, но в последний момент все время останавливала себя. Как мне дались эти несколько часов постоянного напряжения – описать не могу!

Рядом сидела Ольга и никак не способствовала тому, чтобы успокоить мои нервы. Тоже мне, психолог, блин! Хоть бы какой метод испробовала…

Но Ольга только хрустела пальцами, грызла ногти и посматривала на меня вопросительно. Я прекрасно знала, о чем она просит, но сразу же заявила сестре, что на сегодня распитие спиртных напитков запрещается категорически. Сначала надо дело закончить…

Ольга вздыхала, закатывала глаза и всем видом демонстрировала, что я устроила дискриминацию. Я молчала, пропуская мимо ушей ее намеки.

Телефонный звонок раздался только около одиннадцати вечера.

– Поля, – услышала я голос Миши. – Приезжай.

– Миша, все в порядке? – в волнении выкрикнула я.

– Да, приезжай, – повторил Миша.

– Ольга, собирайся быстро! – крикнула я сестре. бросая трубку. – Кажется, сейчас мы все узнаем…

Ольга побежала одеваться.

В отделение мы приехали быстро: я гнала машину, сцепив зубы от нетерпения.

В Мишином кабинете находились трое: сам Миша, еще один мужчина в милицейской форме – мне он был незнаком – и сам Комаров. Вид у Леонида был смятый и потрепанный. Он казался постаревшим на несколько лет. Его рыжие волосы казались какими-то тусклыми, а глаза, некогда бывшие голубыми, словно вылиняли.

Увидев нас, он усмехнулся.

– Здравствуй, Леня! – четко произнесла я, усаживаясь на стул и закидывая ногу на ногу.

Ольга устроилась рядом и теперь с интересом, небольшим страхом и даже жалостью взирала на Комарова.

– Ну что, Леня, – сказал Миша хмуро, пуская сигаретный дым. – Повтори еще раз все, что ты мне рассказал.

Так, значит, Миша уже все знает! Он уже допросил Комарова.

– Я уже говорил, – хрипло начал Комаров.

– Ничего, пусть Полина послушает.

– Полина! – Леонид скривился. – Эта Полина вечно лезет, куда ее не просят! Черт бы ее подрал!

Я молчала. Молчала, понимая злость Комарова. Да, ведь это именно благодаря мне нарушились планы Комарова… Правда, я еще не знала, какая у них была цель, но сейчас, думаю, уже узнаю.

– Леня, рассказывай, – повторил Миша. – Чего уж теперь…

И Леонид начал рассказ.