Деление на ноль

— Кирхе! Я сразу узнал тебя! — воскликнул юноша, подбежав.

Магесса тут же прищурилась, испытывая досаду, что оставила Пламя в форте на окраине Виндобоны, на попечение армейских драконюхов. Саламандра отлично отваживала назойливых ухажеров, которые слетались к Кирхе, как мотыльки на огонь. Назойливость Кирхе могла простить только красивым и сильным, а подбежавший юноша был лопоух и нескладен, имел прыщи на лице и тощие руки с порезами на пальцах. Пятно от еды на мундире завершало портрет под общим названием «не нравится Кирхе, сжечь без раздумий».

— А, ты не узнаешь меня! — обрадованно растянул рот в улыбке юноша. — Я Вилли! Вилли Шнайзель, помнишь, мы в детстве играли вместе?!

Теперь Кирхе вспомнила пацана из соседнего поместья, вместе с которым и еще несколькими детьми она постоянно играла в детстве. Она тут же припомнила самый яркий из эпизодов — набег на поместье Вальер, и попытки захватить Луизу (правда, тогда Кирхе еще не знала, что это Луиза грустно сидела в лодке в озере рядом с поместьем Вальер), вмешательство старшей сестры Луизы — Элеоноры, и то, как мужественно кидался Вилли на защиту самой Кирхе.

Но все равно мысли о Луизе испортили настроение Кирхе, и это отношение она перенесла на Вилли.

— Помню.

— Ты… ты изменилась! Стала такой красавицей! — воскликнул Вилли, и тут же смутился.

Кирхе же, ступив в колею плохих мыслей, уже не могла выскочить из нее. Стала красавицей — всем им надо одного и того же — смотрят только на внешность — к Луизе никто не подходил — она там в плену.

— Скажите, герр Шнайзель, на что вы готовы, чтобы добиться моей благосклонности? — спросила Кирхе, перескакивая длинный и ненужный разговор с воспоминаниями и объяснениями.

— Я… ничего такого… просто увидел на улице и обрадовался!

— Ну да, — Кирхе улыбнулась широко, складывая руки так, чтобы полушария грудей вздулись и выглядели больше, дополнительно выглядывали из одежды.

Нехитрый трюк, освоенный Кирхе в совершенстве еще в Академии Тристейна. Мысль о том, что она освоила его, не в последнюю очередь, чтобы дразнить Луизу, только добавляла Пламенного бешенства.

— Скажи мне, Вилли, глядя прямо в глаза, как друг детства, — тут же сменила Кирхе словесный подход, неосознанно копируя уловки Шеффилд, — я же тебе нравлюсь?

— Ну… да! — Вилли старательно пытался смотреть Кирхе в глаза, но взгляд соскальзывал.

Он суетливо поправил меч на боку, палочку, одернул мундир, выпятил грудь и сказал почти твердым голосом.

— Говори, что мне нужно сделать, я готов!

— Где-то в Галлии в плену томится моя подруга. Тот, кто спасет ее, может просить меня о чем угодно, — мрачно и вкрадчиво одновременно сказала Кирхе. — О чем угодно, понимаешь, Вилли?

— Понимаю, — моргнул тот и вздохнул. — К сожалению, я на службе!

— Да нет, — издевательски расхохоталась Кирхе. — Ты просто слабак, который втайне мечтает потрогать мою грудь, но ссытся пробраться в Галлию и спасти мою подругу!

— Я! — вспыхнул Вилли, хватаясь за меч.

— Ну, давай, давай, — подбодрила его Кирхе, делая жест рукой. — Дуэль прямо здесь! В бою сможешь ухватить меня за задницу, не трусь! Не обижайся, конечно, если я, как квадрат Огня, тебя немного поджарю, ничего личного, ведь мне тебя хватать за тело совсем не хочется!

— Квадрат, — прошептал Вилли, отступая на шаг.

— Слабак! — сплюнула Кирхе, незаметно шевеля палочкой.

Выглядело это так, как будто плевок ее прожег дыру в мостовой. Прохожие, до того опасливо обходившие стороной, начали разбегаться и прятаться. Вилли, маг-точка Воды, отступил еще на шаг, проклиная момент, когда узнал Кирхе и решил подойти. Хвастовство тем, что его отправляют в самую гущу сражений в Тристейне, так и умерло невысказанным.

— Слабак! — повторила Кирхе вслед Вилли, ощущая, что легче ей все равно не стало.

Настроение немного улучшилось только вечером, когда отец сообщил ей, что она приглашена на бал, который состоится через два дня во дворце Императора, в честь посланца Папы Ромалии.

Монморанси нервно грызла пальцы на руках, проклиная себя за такое поведение и все же не в силах остановиться. С каждым днем, с каждым часом, проведенным в Ромалии, она нервничала все больше и больше. Уже не помогали горячие ванны, успокаивающие травы и шампуни, даже поедание сладостей. Даже секс с Гишем не приносил спокойствия и проходил в нервной, дерганой манере.