Деление на ноль

  Ему понадобилось много времени, чтобы по­нять Рене, научиться читать выражения ее лица. Но оно того определенно стоило.

  А сейчас Карл сидел в кресле у себя в кабинете с последним номером «Биологии морских существ» на коленях и слушал, как Рене в кабинете через коридор комкает бумагу. Она работала весь вечер, было слышно, как возрастает ее раздражение, хотя, когда он заглядывал час назад, она сидела с обыч­ным непроницаемым лицом.

  Отложив журнал, он поднялся и подошел к две­ри ее кабинета. На столе лежал открытый том, стра­ницы были заполнены обычными иероглифически­ми уравнениями, перемежающимися пояснениями на русском.

  Она просмотрела часть материала, едва заметно нахмурившись, отвергла его и захлопнула том. Карл услышал, как она пробормотала слово «бесполез­но». Потом Рене снова убрала книгу в шкаф.

  — У тебя давление повысится, если будешь про­должать в том же духе, — пошутил Карл.

  — Нечего мной помыкать. Карл был ошарашен.

  — И не собирался.

  Рене повернулась к нему, уставилась враждебно.

  — Я сама знаю, когда способна продуктивно работать, а когда нет.

  Его пробрала дрожь.

  — Тогда не буду тебе мешать. — Он отступил.

  — Спасибо.

  Ее взгляд вернулся к полкам. Карл ушел, стара­ясь расшифровать этот враждебный взгляд.

5

  На Втором Международном конгрессе матема­тиков в 1900 году Дэвид Гильберт представил спи­сок того, что считал двадцатью тремя самыми важ­ными нерешенными проблемами математики. Вто­рым пунктом в его списке стояло требование найти доказательство непротиворечивости арифметики. Подобное доказательство подтвердит непротиворе­чивость значительной части положений высшей ма­тематики. По сути, оно даст твердую гарантию, что никто больше не докажет, что один равен двум. Мало кто из математиков придал значение этой задаче.

5

a

  Рене знала, что скажет Фабризи, еще до того, как он открыл рот.

  — Черт бы меня побрал, это самая невероятная штука, какую я когда-либо видел. Знаешь, есть та­кая игрушка для малышей, где нужно вставить бло­ки с различным сечением в различной формы пазы? Читать твои формулировки — все равно что смот­реть, как кто-то берет один такой блок и вставляет его во все до единого отверстия на доске, и всякий раз блок входит безукоризненно,

  — Значит, ты не можешь найти ошибки?

  Он покачал головой.

  — Куда мне! Я попал в ту же колею, что и ты. Могу рассматривать это только под одним углом.

  Рене давно уже выбралась из колеи: она нашла совершенно иной подход, но он только подтвердил исходное противоречие.

  — Ладно, спасибо, что попытался.

  — Дашь это посмотреть кому-нибудь еще?

  — Да. Думаю послать Каллагану в Беркли. Мы переписываемся с прошлой весны, после конфе­ренции.

  Фабризи кивнул:

  — Его последняя статья производит сильное впечатление. Дай мне знать, если он что-нибудь найдет. Любопытство, понимаешь ли.

  Сама Рене употребила бы слово посильнее, чем «любопытство».

5b

  Не мучится ли Рене из-за работы? Карл знал, что в математике она никогда не видела трудно­стей, один только интеллектуальный вызов. Может, она впервые столкнулась с проблемой, на которой застряла? Вообще бывает ли в математике такое? Сам Карл был чистым экспериментатором; на деле он даже не знал, как Рене строит свою новую мате­матику. Звучит глупо, но вдруг у нее кончились идеи?

  Рене была слишком взрослой, чтобы испыты­вать страдания, свойственные вундеркинду, когда он вырастает и становится таким же, как все. С другой стороны, многие математики лучшие свои открытия сделали до того, как им исполнилось тридцать, - что если она начинает тревожиться, не приближается ли она, пусть с опозданием на не­сколько лет, к этому порогу?

  Маловероятно. Он бегло рассмотрел несколько других версий. Может, она разочаровалась в акаде­мической науке? Ее пугает, что ее исследование стало слишком уж узкоспециальным? Или просто устала от того, что делает?

  Карл не верил, что подобные страхи могут быть причиной поведения Рене; он без труда во­ображал себе впечатления, какие скопились бы у него, будь это так, и воображаемое не укладыва­лось в реальность. Что бы ни тревожило Рене, он был не в состоянии угадать, и это внушало ему беспокойство.

6

  В 1931 году Курт Гёдель доказал две теоремы. Первая, по сути, показывает, что математика со­держит утверждения, которые, возможно, истинны, но по природе своей недоказуемы. Даже столь эле­ментарная формальная система, как арифметика, допускает утверждения строгие, осмысленные и ка­жущиеся истинными, однако эта истинность не может быть доказана формальным путем.

  Его вторая теорема показывает, что претензия арифметики на полноту как раз и является таким утверждением: она не может быть доказана ника­ким методом, опирающимся на аксиомы арифме­тики. Иными словами, арифметика как формаль­ная система не может гарантировать от таких ре­зультатов, как «1 = 2». Предположим, с подобными противоречиями до сих пор никто не сталкивался, но невозможно доказать, что никто никогда с ними так и не столкнется.

6a

  И снова он зашел в ее кабинет. Когда Рене подняла на него взгляд, Карл начал решительно:

  — Рене, очевидно; что... Она его оборвала: