Дело Аляски Сандерс

– Что за ерунда? – возмутился Эрик. – Я не убивал Аляску!

– Это разве не ваш пуловер? – спросил Гэхаловуд, показывая свитер в прозрачном пластиковом пакете.

– Не знаю, мой или не мой, но да, у меня такой есть – как и у тысяч студентов университета в Монархе.

– Уолтер утверждает, что это ваш пуловер.

– Раз он утверждает, значит, это тот пуловер, что я ему одолжил.

– Когда вы это сделали?

– Две недели назад. Дело было в субботу, 20 марта, я запомнил день, потому что тогда лесники составили на нас с Уолтером протокол. Мы с ним поехали удить рыбу в речке, той, что впадает в озеро недалеко от Грей Бич. Ну, вы знаете, я вам в понедельник говорил про этот уголок. Короче, рыбачили мы и попали под дождь. Думали, что ливень быстро пройдет, и укрылись под деревом. Уолтер замешкался, промок до костей и стал замерзать. Трясся, как черт знает что. Мне было не особо холодно, я вообще не такой мерзляк, как он. Ну, я и снял пуловер, дал ему. Этот самый пуловер! Дождь все не кончался, мы смотали удочки и припустили к машинам. Как сейчас вижу: Уолтер в своей тачке стягивает мой намокший свитер, кидает его на заднее сиденье и говорит: “Постираю и верну чистый”. Я сказал, что это лишнее, но он настаивал.

– Так он вам его вернул?

– Нет.

– Очень милая история, только неубедительная, – сказал Гэхаловуд.

– Блин, сержант, я не вру! Я даже пытался через несколько дней забрать этот пуловер. Сказал про него Аляске, а она разозлилась. По-моему, это та пресловутая ссора, про которую вам говорила Салли Кэрри…

– А, так вы с ней все-таки ссорились! Зачем вы нам солгали?

– Я вам не лгал, сержант. Это даже не ссора была! Я хотел забрать пуловер. Уолтер на несколько дней уехал из Маунт-Плезант, я упрашивал Аляску его отдать, а она разозлилась, что я к ней пристаю, вот и все. Сказала, чтобы я звонил Уолтеру, я и позвонил. Он сказал, что перед отъездом положил пуловер в багажник своей машины, а поскольку машину он оставил в Маунт-Плезант, я попросил у Аляски разрешения заглянуть в багажник. Но пуловера там не было.

– Мне очень жаль, Эрик, но я ни единому слову не верю во всей этой истории с загадочным исчезновением пуловера. Почему вы нам раньше об этом не говорили?

– Откуда мне знать, что пуловер как-то связан с убийством?

Гэхаловуд явно сомневался, и Эрик добавил:

– Я правду говорю, сержант! Клянусь! Спросите Уолтера, он вам обязательно подтвердит все, что я сказал.

– Уолтер умер, – резко сказал Гэхаловуд.

– То есть как это – Уолтер умер?

Допросы продолжались. Эрик упорствовал: он не убивал Аляску Сандерс, он не имеет никакого отношения к убийству. Потребовал адвоката и связался с Патрисией Уайдсмит, молодой бостонской специалисткой по уголовному праву. Она включилась в дело. Но число улик против Эрика все росло. Прежде всего, его ДНК соответствовала второй ДНК, обнаруженной на пуловере. “Это пуловер Эрика, – возражала адвокат Уайдсмит, – вполне логично, что на нем его ДНК. Мой подзащитный уже сказал, что носил его, прежде чем одолжить Уолтеру”.

Кроме того, у Эрика не было алиби на вечер убийства. Он вернулся с сестрой к родителям около половины двенадцатого ночи и, по его словам, отправился в кровать. Но позже, когда все семейство спало, он прекрасно мог уехать снова, его отсутствия никто бы не заметил.

Последний гвоздь в этом деле был забит, когда в спальне Эрика нашли отпечатанное на компьютере сообщение:

я все про тебя знаю.

Письмо было идентично тем, что получила Аляска. Принтер Эрика отправили на анализ, и он подтвердил наличие необычного изъяна: поврежденная печатающая головка оставляла точно такой же отпечаток, как и в посланиях, адресованных Аляске.

– Кто угодно мог зайти к родителям домой и использовать мой принтер, – возражал Эрик. – Мы днем даже дверь на ключ не запираем! В Маунт-Плезант так заведено, мы друг другу доверяем! Город спокойный!

Но доказательства перевешивали его доводы, и адвокату становилось все труднее его оправдывать. С горя Эрик замкнулся в молчании. Наконец, незадолго до суда, он признал свою вину в убийстве Аляски Сандерс. Его приговорили к пожизненному заключению без права на досрочное освобождение.

В день, когда Доновану вынесли приговор, Гэхаловуд вошел в кабинет к Лэнсдейну и протянул ему письмо.

– Это что такое? – спросил Лэнсдейн.

– Я увольняюсь.

Лэнсдейн в изумлении воззрился на следователя.

– Я не подпишу, – наконец произнес он. – Вы, без сомнения, лучший коп, какой мне встречался за все время службы.

– Останусь только при одном условии…

– Перри, как вам известно, я не поклонник шантажа.

– Это не шантаж. Это предварительное условие моего дальнейшего пребывания в отделе.

– Ну говорите…

– Я больше не хочу иметь напарника, – заявил Гэхаловуд.

– Ну Перри, вы же не можете вести расследование в одиночку!

– Лучше быть одному. Нет риска убить напарника.

– Перри, вы тут ни при чем…

– Я хочу вести расследования один, – настаивал Гэхаловуд. – Правилами такое допускается.

Лэнсдейн нехотя согласился, решив, что это наверняка блажь и скоро пройдет.

Гэхаловуд направился к дверям кабинета, но Лэнсдейн задержал его: