Дело чести

— А чего на него смотреть. — Капитан вздохнул. — Давай его в баталерку что по правому борту от моей каюты. Она с оранжевым номером на дверце. А я пригоню туда доктора, пусть перевяжет этого молодца. А то вдруг до каторги не доживёт.

Только через два часа, волнения улеглись так, что люди наконец стали расходиться и укладываться спать, а Николай снова прошёлся по всей гондоле, делая замечания по несению службы, и порядку, и только после этого зашёл в каюту капитана.

— Садитесь Николай Александрович. — Капитан, сидевший вместе с доктором, старшей стюардессой, и главным механиком, точным движением разлил всем по пятьдесят граммов. — Решением дежурного врача воздухофлота, всем членам экипажа, не занятым по вахтам, разрешено принять по пятьдесят граммов. Так сказать, для восстановления спокойствия.

— Спасибо. — Николай принял серебряный стаканчик, и осторожно чокнувшись со всеми, метнул его содержимое в горло. Огненная волна прокатилась по пищеводу и мягко вспыхнула в животе, разгоняя по телу живительное тепло. — Ух. Крепка монаршья воля.

— Батя мой гонит, — усмехнулся капитан. — дай бог здоровья старому греховоднику. А мы тут заспорили. Вот вы, Николай Александрович, какой масти будете? Я это почему спрашиваю. Вы ведь к нам ненадолго?

— Ненадолго да. — Николай кивнул. — В Берлине вас уже должен ждать Никаноров Виктор Петрович — ваш второй помощник, а меня примет на борт, курьер, который его туда доставит.

— А что за алмаз, который требовал этот…

— Тот требовал вот этот. — Николай достал из кармана камень в чёрном мешочке, и вытряхнул его себе на ладонь. — Бриллиант из навершия посоха Феофана Грозного. Был похищен пять дней назад из Кремлёвской сокровищницы.

— Ой, мамочки! — Софья Измайлова испуганно прижала кулачки к груди.

— А воздухофлот-то к этому всему каким боком? — Поинтересовался доктор.

— Так я и не летун. — Николай рассмеялся. — Нет, лётная книжка настоящая, и часы что я вылетал настоящие. Только это в свободное время.

— И чем же вы занимаетесь в основное? — Лысоватый доктор чуть опустил круглые очки и взглянул на Николая поверх стёкол.

— А в основное — командую оравой отморозков да ловлю всяких мразей, и отправляю на суд. И уж суд, всем отвешивает от щедрот. — Николай усмехнулся и подцепив пальцем цепочку жетона с соколом, вытащил его наружу. — Тайной канцелярии полковник Белоусов Николай Александрович.

— Самый настоящий полковник? — С круглыми от сладкого ужаса глазами Софья смотрела на Николая.

— Даже более. — Капитан вздохнул и разлил по ещё одной. — Полковник по тайной канцелярии это генерал-майор, если мне не изменяет память. Ладно. Ещё по одной, и по постам. До Берлина ещё дойти нужно.

[1] Кубрик — помещение для размещения личного состава во флоте.

[2] Сальварсан препарат на основе солей мышьяка для лечения сифилиса.

[3] Vacheron Constantin — известная часовая фирма, существующая с 1755 года. Производитель особо дорогих часов.

Глава 8

Уметь планировать, это прекрасно. Но быть готовым к резким поворотам, ещё лучше.

Оливер Кромвель, записки на стене камеры.

Своеобразную точку в споре о правильности осенения себя крестом поставил Патриарх Русской Православной Церкви Филарет.

Когда его спросили об отношении к спору между православными придерживающимися Старого уклада и православными Нового уклада, Филарет сказал, что Господу нашему вообще все эти обряды не нужны.

— Это всё земное, человеческое. Верующий осеняет себя крестом, возводя мост между своим бессмертным духом, бренным телом и Святым Отцом. Это напоминание всем нам и прежде всего себе, о муках земных и пути благочестия и смирения, что заповедовал нам Иисус из Назарета. Наши храмы, колокола и поднятые к небу глаза, они словно маяки, во тьме бытия, чтобы Господь наш увидел детей своих. И все мы пред ликом Его равны, и даже те, кто не ходит в храм, и не осеняет себя крестом, и не блюдёт постов, но хранит в душе своей веру, и те, добрые христиане.

И многие забыли, что сказано Искупителем.