Дело чести (СИ)

А теперь вы отложите все: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших;

Не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его

И облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его,

Где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос.

И потому все, кто ищут различия, национальные, языковые, обрядовые или любые иные, есть суть христопродавцы, и не будет им царствия небесного, и дома земного акромя тяжкого каторжного креста во искупление.

Московский благовест 15 мая 1924 года.

Российская Империя, Воздухолётный порт Тушино.

На поле в Тушино, Громового Сокола — личный Его Императорского Величества курьерский четырёхместный самолёт, переделанный из скоростного бомбардировщика встречала конвойная полусотня казаков из состава Гетьманского полка, так что Николай только — только успел сдать поляка конвою из Тайной Канцелярии да переодеться в свою форму, после чего под охраной казаков, неспешно покатил к Кремлю.

Красная площадь казалось вся была уставлена дорогими автомоторами и редкими конными экипажами, оставив лишь неширокий проезд к воротам Кремля.

К его искреннему удивлению, на въезде в крепость, его встречал почётный караул и когда машина встала у парадного «Красного» крыльца Большого Дворца, у краёв раскатанной алой дорожки, уже стояли в ряд казаки и гвардейцы Гетьманского и Сварожского полков.

Николай чтобы не было конфуза, ещё в машине достал камень, который лежал в мешочке, на груди, и зажав реликвию в левом кулаке пошёл по дорожке.

У самой лестницы, что вела в тронный зал, его перехватил адъютант царя, державший рядом с собой невысокого плешивого мужчину в чуть потёртом мундире Палаты мер и весов, и со стареньким чемоданчиком — саквояжем в руках.

— Николай Александрович. — Генерал-полковник Демидов протянул руку. — Давайте камень.

Когда алый бриллиант упал ему на ладонь, он лишь вздохнул, и протянул стоящему рядом мужчине.

— Давайте Лазарь Соломонович.

— Сей момент. — Старик откуда-то сбоку достал жезл Феофана, и буквально в пару движений вставил камень на место, и капнув какой-то жидкости, быстро протёр его, так что багровые грани засверкали ярче прежнего.

— Держите, Николай Александрович. — Генерал с поклоном передал жезл Николаю. — Это ваш день.

Стоило Николаю подняться на первую ступеньку, как засверкали вспышки фотографических аппаратов, многочисленных журналистов, которые стояли наверху лестницы, за спинами солдат и казаков.

В мелькании голубоватых магниевых вспышек, Николай поднялся к высоченным дверям, когда они вроде как сами по себе распахнулись, открывая весь тонный зал за исключением боковых приделов. Но и там стояли люди, которых в зале было никак не меньше пяти сотен.

— Тайной Канцелярии полковник князь Белоусов!

Громовой голос церемониймейстера стук его посоха, и по коридору, где стояли все высшие сановники империи Николай прошёл до трона, на котором сидел Сергий в тёмно-зелёном мундире полковника егерских войск.

Не доходя нескольких шагов до возвышения с троном, Николай встал на одно колено, протянул посох на вытянутых руках, и склонил голову.

Сергий кивнул и глава Тайной Канцелярии князь Орлов, подошёл и накинув на посох алый стяг, с вышитым соколом, взял через ткань в руки посох, и поднявшись на подиум, тоже встал на колено и протянул его императору.

— Посох Феофана. — Сергий взял реликвию в руки и провёл рукой вдоль древка. — Человека с именем, которого связаны славные страницы Русской земли. — Он поднял взгляд на Николая. — Встаньте господа. Образцовая служба верных сынов отечества. Для того и создал Ярослав Мудрый приказ Тайных дел, чтобы злодеям укорот давать. Ну и по службе — награда. — Сергий протянул посох адъютанту, и тот унёс его куда-то за трон, а вместо него перед троном вышел председатель государственного совета канцлер Черкасский, и вынес поднос на котором лежала коробочка, обшитая алым сафьяном.

— Орден Святого Ильи Муромского как покровителя правоохранителей земли Русской, золотого достоинства, с мечами, и жезлами, ваш по праву.