Дело Кристофера

Но это лишь логические размышления, а на деле принять решение проще. Дело в том, что дом Бенжамина Картера просто не узнать. В смысле, я бы его не узнала в любом случае, ведь в прошлый раз даже не разглядела — ветки мешали, — а теперь вылезаю из машины Шона и стою, открыв рот. Джунгли пропали, и передо мной семейное гнездышко с рождественской открытки. Только побольше и без гирлянды над входом.

Ах да, и еще поджидающий на крылечке Ашер как-то не в тему. Глядя на этого чужого мужчину, который кроме презрения ныне ничего не вызывает, я не могу понять, как согласилась выйти за него замуж… Думаю, ему не менее неловко от наших встреч, но Картер — мстительная зараза, которая теперь будет сталкивать нас раз за разом.

— Привет, Ашер, — сухо говорю я.

— Привет. Как медовый месяц?

— Чудесно. Как и любой медовый месяц. — Кроме нашего, во время которого ты, козел, огибал Большой Барьерный Риф в компании грудастых красоток. Ну, в смысле, я так думаю… ну а что делать месяц на яхте посреди океана в одиночестве? — Есть что посмотреть?

Серьезно, я бы лучше на дом посмотрела, чем на тебя любовалась…

— Да, конечно. — И церемонно распахивает дверь.

Мне даже внутрь входить не нужно, что обалдело заморгать. Дом, бывший ранее пыльный склепом, больше с ним не ассоциируется вовсе. Как я понимаю, к работам над домом приобщили Селию Штофф, которая поразмышлять над Сиднейской достопримечательностью была только рада, и в результате передо мной отреставрированный узорчатый паркет, новенькая резная деревянная лестница, ступеньки которой так и манят посидеть. Пока я рассматриваю это чудо, Ашер объясняет Шону, что времени ему хватило только на каркас здания, памятные гостиную с кухней, а также пару спален на втором этаже. Остальное все еще подлежит ремонту. Выслушав его, Картер оборачивается ко мне и спрашивает.

— Мы сюда переедем?

— Ну, на дом с привидениями больше не похоже, — очень не в тему отвечаю я.

— Твоя проницательность потрясает воображение, — язвят мне в ответ.

— Перестань язвить, Картер, я итак делаю все возможное. Если бы вот так запросто притащила тебя в Миссисипи, ты бы своим нытьем свел меня в могилу.

— Так мы переедем или нет?

— Мы переедем, если ты продашь свой дом.

— Само собой, я продам дом, — выгибает бровь Шон. — Или ты думаешь, что я собираюсь таскаться туда, попадая в аварии?

Черт, он продает дом, чтобы переехать. А я-то, блин, надеялась, выменять право оставить квартиру, мотивировав это тем, что он домом жертвовать не собирается. Так ведь фиг мне, все просчитал!

— Ну?

— Что ну? Как документы подпишешь, так и начнем собирать чемоданы!

Глава 25. NV

Наш с Шоном переезд состоялся спустя пару недель. Огромный дом встретил нас весьма дружелюбно. По ночам не скрипел, пугать не спешил, но привыкать было к чему, хотя, как выяснилось, жить здесь, в компании Картера весьма удобно. Неожиданно. Поначалу думала, что убью гада, по крайней пока паковали и разбирали чемоданы, мы чуть не подрались, но, например, сейчас сидим на лестнице, попиваем дорогущее вино и созерцаем собственное новое жилище.

— Довольно мило, — сообщаю я.

— Мило? — переспрашивает Шон.

— Это означает, что я вроде как одобряю дом.

— Ты его одобрила, когда согласилась переехать.

— А теперь удостоверяюсь, что приняла правильное решение.

— Ты поздновато, если учесть, что все договора с риелторами уже подписаны.

— Я понимаю, просто… куда нам на двоих столько места, Шон? — почти плаксиво спрашиваю я и мысленно даю себе подзатыльник. Опять я за старое. Ну что он может мне сказать утешающего? Может, собаку предложит завести. Наверное, стоит согласиться, хоть повеселее будет…

— Я не противник детей, — огорошивает меня Шон, и я потрясенно застываю. — Я не ненавижу их из принципа. Они бесят меня точно так же, как любые незнакомые люди. Думаю, со временем, я бы смог к ним привыкнуть. Но родить я тебе никогда не позволю.

— Но Шон, только представь, какие были бы у нас чудесные… — начинаю в соловьем заливаться, окрыленная его признанием.

— Я бы их ненавидел.

— Нет, ты бы их любил. Это же твои…

— Джоанна, я ненавидел отца и не выношу брата. Для меня «родная кровь не водица» — всего лишь поговорка. А если бы ты умерла при родах, то лучше бы и детям не выжить, потому что я бы всю жизнь их винил и ненавидел. Я не Лайонел. И не Киану. Встреть я другую крашенную блондинку с ужасным акцентом и красным нетбуком подмышкой, я бы не стал петь хвалебные оды небесам. Дорогие люди незаменимы, и глупо считать иначе.

От правдивости его слов глаза наполняются слезами. Всегда она болезненная, эта правда, а тем более настолько обнаженная. Точно кровь, хлынувшая из перерезанного горла надежды, обливает сердце. Вроде, и тепло, но так горько.

Я не уверена, что смогла бы полюбить чужих детей как своих. У них должны быть кудряшки Шона и мои ямочки на щеках, и блестящие способности к техническим наукам, конечно. Мне это нужно. Но, видимо, все-таки не судьба. Шон есть Шон. Если сказал, то так и будет, даже хитростью не возьмешь. На аборт отправит даже дважды не подумав.