Дело Мясниковых

Говорят, что Мясниковы не имели формального права, на рыбные ловли, составлявшие собственность Беляева. Это утверждают на том основании, что хотя Беляевым было подано отношение о том, что 2/3 рыбных ловлей он уступил Мясниковым, но контракта заключено не было. Но ведь в деле есть копия с постановления Астраханской комиссии о рыбных ловлях, из которого видно, что Комиссия по выслушании доношения Беляева признала Мясниковых участниками в 2/3 предприятия. В условии 22 декабря сказано, что рыбные промыслы передаются Мясниковым в 2/3, значит, остальные две трети им уже принадлежали. Если бы Беляев в момент смерти был собственником рыбных промыслов, то они все и были бы переданы Мясниковым по условию 22 декабря.

Если стать на точку зрения прокурора, то каким же путем перешли в собственность Мясниковых остальные две трети промыслов? А что они владели всей совокупностью промыслов – это несомненно. Затем прокурор совершает другие операций над рыбными ловлями: он ценит их не по тому, что они стоили в момент смерти Беляева, но по их стоимости несколько лет спустя. Неправильность этого приема я могу объяснить следующим примером: представьте себе, что я строю фундамент дома, затем умираю; мои наследники возводят на этом фундаменте 4-х этажный дом. Неужели можно утверждать, что в момент моей смерти эта постройка имела уже ту ценность, которую приобрела по совершенном окончании ее. Вот что действительно стоили рыбные ловли в момент смерти Беляева в 1869 году: во-первых, отступного было заплачено Беляевым и обоими Мясниковыми 124 000 рублей; следовательно, на долю Беляева приходилось немного более 40 000 рублей; затем на рыбные ловли затрачено Беляевым 16 166 рублей в первый раз и 25 000 рублей во второй раз, всего 41 166 рублей. Присоединив к этому 1/3 залогов, то есть 8000 рублей, мы увидим, что Беляевым было положено в долю с небольшим 90 000 рублей, что составляло ценность 1/3, принадлежавшей Беляеву, – ценность, определенную на основании обыкновенных приемов, употребляемых при разрешении в делах гражданских и в практической жизни вопросов о стоимости имущества.

Но прокурор в настоящее время признает возможным отступить от всех принятых и возможных способов оценки; он принимает в основание стоимость ловлей в 1861 году, когда Мясниковыми был вложен в них большой капитал (в 1866 году – 297 000 рублей), следовательно, когда они стараниями Мясниковых приобрели значительно большую ценность. Но если даже принимать в соображение их стоимость в 1861 году, то и тогда ничем не доказано предположение, что они стоили 899 000 рублей. Говорят, что ловли были переданы Бутовичу Трощинским за 1 030 000 рублей. Но ведь эта передача не состоялась. Одновременно с передачей рыбных промыслов Мясниковы не внесли следовавшей с них арендной платы, рыбные ловли были взяты в казенное управление, и наложено было запрещение на имение Мясниковых в 624 000 рублей, то есть соответственно количеству арендной платы, причитавшейся к получению до окончания срока контракта, а не соответственно стоимости промыслов.

Запрещение это вследствие жалобы Мясниковых было снято, но рыбные промыслы оставались несколько времени как бы без хозяина, неизвестно, кто владел ими: Мясниковы перестали ими заведовать, Трощинский не вступал во владение; наконец, в 1864 году является поверенный Трощинского и принимает их от Мясниковых, причем все принятое имущество оценено менее чем в 400 000 рублей. Свидетельствует ли все это означительной ценности рыбных промыслов? Рискуют ли потерять имущество, стоящее 900 000 рублей из-за невзноса арендной платы в 24 000 рублей. Оставляют ли такое имущество в чужом владении в продолжение почти трех лет? Очевидно, что рыбные ловли даже в 1861 и 1864 годах, после всех затрат, сделанных Мясниковыми, не имели особенно большой ценности. Что же они могли стоить в 1855 году в самом начале дела? Следовательно, кажется, можно с такой же математической точностью, с какой я определил ценность откупов в 75-100 тыс., определить ценность рыбных ловлей в 96–95 тыс. Затем, что еще остается? Откинем разные фантастические части состояния Беляева.

Нам говорили об его участии в самых разнообразных предприятиях: в покупке завода Берда, в учреждении газового общества и т. д., но мы хорошо знаем, что в момент его смерти ни одно из этих предприятий не было в ходу. Соглашение с Бердом не состоялось еще при жизни Беляева, завод герцога Лейхтенбергского перешел к другому лицу, Газовое общество было учреждено после смерти Беляева. По этому предприятию Беляев потратил 4000 рублей, но расходная тетрадь показывает, что он выдал их Молво за счет Мясниковых. Во всех предприятиях, Беляев является компаньоном Мясниковых, человеком, доставляющим опытность и труд, а Мясниковы – людьми, дающими капитал. Не знаю, как может доказать поверенный гражданского истца свое мнение о принадлежности Беляеву долгов И. Ф. Мясникова. Для меня, как и для обвинительной власти, совершенно ясно, что эти долги составляли собственность Мясниковых.