Дело Мотапана

Альбер вынужден был подчиниться его воле. Граф проводил Куртомера и полицейского инспектора до дверей, а Дутрлез, оставшись в кабинете, с тоской размышлял, чем кончится эта встреча. Он думал о девушке, которую любил. Что она делала все это время?

Ему не пришлось долго ждать. Граф вскоре вернулся и сказал:

— Не сомневаюсь, что вы руководствовались лучшими намерениями, пытаясь поймать Мотапана, и рад, что вам это удалось. Однако удивительно, что вы не предоставили месье де Куртомеру одному поймать этого человека. Я очень дружен с его теткой, маркизой де Вервен. Следовательно, вполне естественно, что месье де Куртомер принимает участие в моем сыне. Но по какому праву вы вмешались в его дела? Только потому, что вы наш сосед?

— Я друг Жюльена, — неуверенно произнес Дутрлез, — и…

— Мой сын никогда об этом не говорил. Я даже знаю, что он был обижен на вас. Ваша болтливость положила начало всей этой истории. Готов поверить, что это была лишь неосторожность, но я непременно желаю знать, каким образом вы вошли в мой дом ночью.

— Я хотел поймать злоумышленника, который забрался в вашу квартиру… Об этом мне сказал Жюльен… У меня не было причин думать, что он зайдет в кабинет. Клянусь, дальше я не ходил.

— Достаточно того, что вы вошли сюда без моего позволения. Вы, вероятно, забыли, что я живу не один. Слышали слова этого негодяя? Он расскажет об этом другим, и репутация моей дочери может пострадать. Поэтому требую, чтобы вы дали мне возможность оправдать ее, и прошу сказать, как вы достали ключ.

— Я… я его нашел, — прошептал Дутрлез, которому хотелось провалиться сквозь землю, — и спешу возвратить вам, — прибавил он, положив ключ на шкафчик.

— Не надейтесь, что я удовлетворюсь этим смешным ответом! Признайтесь, что вы купили его у кого-нибудь из моей прислуги.

— Нет… Клянусь вам!

— Очень хорошо! Вижу, вы решили не говорить правду, следовательно, продолжать этот разговор бесполезно. Вы можете идти, но помните, что соседство не дает права на какие бы то ни было вольности… а еще менее — на какие бы то ни было надежды. Прошу вас помнить об этом!

Альбер ушел, не проронив ни слова. Граф проводил его до дверей с надменной вежливостью и, вернувшись в кабинет, нашел там плачущую дочь. Она бросилась отцу на шею и проговорила прерывающимся от рыданий голосом:

— Я была там… Я все слышала… Это я дала ему ключ!

— Ты? Боже мой! Ты, верно, сошла с ума!

— Нет, я его люблю… — прошептала Арлетт де ля Кальпренед.

XI

Прошло три дня после ночного происшествия с Мотапаном. Полицейский комиссар представил доклад, и дело разъяснилось, но, к несчастью, поздно, потому что Адриан де Куртомер уже подал в отставку и не считал возможным забрать прошение назад. Невиновность Жюльена была доказана; Мотапан уже не мог утверждать, что опаловое ожерелье украдено его соседом. Поверженный барон объявил, что полагается на решение суда, и если брата Арлетт еще не освободили, то только потому, что во Франции строго соблюдают формальности, и требуется гораздо больше времени, чтобы освободить невиновного, чем арестовать его.

Но граф и его друзья ликовали. Жак де Куртомер торжествовал, маркиза де Вервен была в восторге. Она утешала другого своего племянника, который сожалел о прерванной карьере. Маркиза даже предложила заранее выделить приданое обеим его дочерям. Жаку тетка объявила, что будет давать на удовлетворение его прихотей столько денег, сколько он пожелает. Она даже перестала уговаривать его жениться.

Почтенная дама не отказалась от своего намерения, но рассказ Жака о том, как был пойман Мотапан, а главное, разговор с графом де ля Кальпренедом заставили ее призадуматься. Граф рассказал маркизе о неожиданном признании дочери, которая не скрывала своей любви к Альберу Дутрлезу. Впервые в жизни молодая девушка выразила свою волю, и можно было опасаться, что ничто не заставит ее передумать. Она согласилась не выходить за Альбера Дутрлеза, если отец против, но решила, что откажет и всем другим женихам. Граф в отчаянии просил совета и помощи у своего старого друга — маркизы де Вервен.

Сердобольная маркиза выслушала его со вниманием и сначала пришла в такое же волнение, как и ее друг. Арлетт не хочет выходить за Жака, который, конечно, не сделает и шага, чтобы вытеснить своего друга из сердца девушки. Жак, чего доброго, останется холостяком, и род Куртомеров угаснет, потому что у Адриана только дочери.

Маркиза сперва негодовала на Дутрлеза, а потом сказала себе, что милая девушка отдала свое сердце неплохому человеку. Жак так его расхвалил, что добрая маркиза смягчилась. Она утешила графа и растолковала ему, что прошло то время, когда непослушных дочерей отдавали в монастырь. Потом попросила графа предоставить ей уладить это дело, и тот согласился. Действуя таким образом, почтенная дама преследовала свои цели.

Для начала она пригласила на обед дочь и отца Кальпренедов, обоих племянников и племянницу — жену Адриана, и еще четверых старых друзей: отставного флотского капитана, отставного гвардейца и двух немолодых приятельниц.