Дело о белой даме

Всего здесь собрались около 30 человек, представлявшие две неравных группы – как по количеству, так и по социальному положению. Одна, сплошь состоящая из молодых людей, расположилась за банкетным столом. Одного взгляда хватало, чтобы понять – каждый из присутствующих оказался здесь либо благодаря звонкой и древней фамилии, либо звонкой и недавно заработанной монете. Гости переглядывались и переговаривались, игнорируя накрытый стол, заставленный фруктовыми корзинами, балыком, семгой, икрой и всеми возможными видами шампанского.

Вторую группу составляли официанты и работники ресторана. Им места за общим столом не предложили, поэтому бедняги были вынуждены стоять. Один пожилой измученный лакей дремал, привалившись к стене. Салфетка, которую он не выпускал из рук, смотрелась белым флагом – старик будто признавал свое поражение перед морфеем. Его более молодой коллега позволил себе сесть на пол, но вынужден был вскочить, когда в комнату вошел метрдотель.

Здесь Корсаков продолжил оригинальничать. Молодой человек прошелся по всему салону, пожимая и целуя протянутые руки, ненадолго задерживаясь у каждого из присутствующих. Закончив с этим странным ритуалом, он вернулся к Постольскому и прошептал что-то ему на ухо, при этом невежливо указывая пальцем на нескольких гостей. Жандарм лишь пожал плечами, сверился со своей записной книжкой и громко объявил:

– Господа, я попрошу остаться следующих персон: Сергей Васильевич Филимонов, Аполлония Иоаннидис, князь Киприани, Василиса Попова и… – тут он осекся и посмотрел на официанта, который присаживался у дверей. – И вы. Простите, не знаю, как вас зовут.

– Иван, – удивленно ответил молодой человек. – Иван Никулин.

– Спасибо. Вы также останьтесь. Остальных благодарю за ожидание и прошу удалиться. Не покидайте город, пожалуйста, до воскресенья – полиции могут потребоваться ваши показания. Сейчас же не смею задерживать.

По указанию Постольского метрдотель разместил в дальнем углу салона отдельный маленький стол. С одной стороны за него уселись Павел и Корсаков, с другой на стул поочередно присаживался каждый из гостей. Причем собеседников Владимир тасовал, словно колоду карт, опрашивая их по несколько раз.

– Могу сказать вам точно – идея была самого Мишки Горемыкина, – начал Сергей Филимонов, друг и соперник пропавшего, тоже из семьи недавно выбившихся в миллионщики купцов. Свою маску с волчьей мордой он сдвинул на макушку. – Он вышел на балкон, звякнул ножом о бокал, и сказал что-то навроде: «Господа, объявляется охота». Маскарад, сами видите, у нас был посвящен царству зверей. Михаила достал мешочек с фантами, куда каждый гость бросил свою безделушку в начале вечера. Потом объявил, что тот, чей фант он вытащит первым, назначается охотником. Этот человек должен был выйти в Ореховый салон, пока официанты гасят свет, а гости прячутся. Затем охотнику полагалось в полной темноте найти всех зверей.

– Я лублу ахоту, да? – пояснил князь Киприани, обладатель столь гордого профиля, что маска орла ему особо не требовалась. – Если бы Миша нэ дастал из мешка мой пэрстень, я би сам просился в охотники. Киприани прятаться нэ привыкли! Даже для игры! Это бил би позор! Но Миша сказал: «Георгий, дружище, твой черед ахотица». Я обрадовался, вишел в салон. Патом афициант сказал мне, что пора возвращаться и искать.

– Я не думала, что будет так страшно! – дрожащим голосом заявила Василиса Попова, миловидная блондинка в маске овечки, пребывающая во власти двух заблуждений – А) что княгиня Киприани так и останется в Тифлисе, не мешая ее счастью с князем, и Б) что сама Василиса достаточно талантлива для труппы, как минимум, Малого театра в Петербурге. – Мы с Георгием были в «Санктуарии» много раз, но, знаете, есть что-то жуткое даже в знакомых местах, когда гаснет свет. Я будто очутилась в огромной мрачной пещере. Для остальных это было веселой игрой. Я слышала, как гости смеются и перешептываются в разных углах зала. Георгий даже нашел нескольких на слух. Но, повторюсь, мне было страшно. Как будто там, в темноте зала было что-то, кроме нас. Я пряталась за колонной, у лестницы на второй ярус, и мне показалось, что мимо меня что-то… Как вам сказать? Прошелестело! Да, прошелестело! Я даже подумала, что это… – она понизила голос до шепота. – платье Белой дамы!

– Я здесь недавно, буквально неделю, – оправдывающимся тоном сказал Иван Никулин. Павлу показалось, что Корсаков смотрит на молодого человека совсем иначе, чем на других гостей, с затаенной усмешкой, но не стал вмешиваться в разговор. – Но перед самым балом слышал от других про Белую даму. Мол, нельзя оставаться в «Санктуарии» на ночь, иначе придет Белая дама.