Дело о хитром писателе

— Цим… — начала я умоляющим голосом.

Он улыбнулся.

— Пожалуй, я был немного несправедлив. На самом деле я и сам узнал все эти истории только потому, что когда-то давным-давно «Перо» оказалось замешано в одном скандале. Это было еще во времена моего отца. Он мне об этом и рассказал. И я просто хотел проверить, докопается ли Элмо до этих историй своими силами, — он опять улыбнулся. — Понимаешь, приходится его погонять, чтобы не обленился.

Элмо — обленился?! Вот уж чего о нем не скажешь. И Циму это известно лучше, чем кому-либо. Он невероятно гордится сыном. Но в то же время частенько сетует на то, что Элмо будто бы считает, что мог бы руководить «Пером» лучше, чем его отец, если бы ему дали хоть маленький шанс показать себя. Я думаю, Циму было приятно утереть Элмо нос в отместку за такое самомнение.

— А какое отношение к этому скандалу имела ваша газета? — полюбопытствовал Ник.

— Вообще-то не само «Перо», — объяснил Цим, — а один из сотрудников. Старый чудак, единственной страстью которого была его коллекция марок. Во всяком случае, так все думали. И меньше всего можно было предположить, что…

Он замолчал и улыбнулся, увидев Ришель, которая только что впорхнула через ворота погрузочной площадки.

— Извините, я немного опоздала, — прощебетала она, глядя на него сонными глазами. — Это все из-за Сэма, он поздно за мной заехал.

Ришель, в отличие от всех нас, не ходит пешком, разнося свою порцию газет. Ее возит на своей машине теперешний ее приятель Сэм.

— Цим, вы что-то хотели нам рассказать? — напомнил Ник.

Цим повернулся к нему, но, прежде чем он успел открыть рот, из двери вылетел Элмо и торопливо спрыгнул вниз, на площадку, где мы стояли.

— Плохие новости, — объявил он. — Звонила мама Тома. Сегодня он не сможет прийти — заболел. Так что нам придется впятером разносить…

— Заболел? — перебила его я. — Элмо, чем он заболел?

— Да что-то серьезное, — нахмурился Элмо. — Ужасные боли в животе, рвота и все такое. Его мама говорит, он всю ночь не спал. В общем, дело дрянь. Так что, Лиз, если мы с тобой возьмем…

Он что-то затараторил, разрабатывая план, как нам поделить участок Тома между собой.

— Вот некстати, — недовольно протянула Ришель. — Теперь на разноску газет уйдет гораздо больше времени. Могу спорить, это все из-за тех конфет, которые Том съел в доме у Эбнера Кейна. Я говорила ему, чтобы не ел. Они были такие старые, даже побелели сверху. Но он, конечно, и слушать меня не стал.

— Он бы никого из нас не послушал. Когда дело касается еды, Том слушается только своего желудка, — сказала Санни.

Она посмотрела на меня, и лицо ее вытянулось от удивления. Наверное, так поразил ее мой ошарашенный вид.

— В чем дело, Лиз? — спросила она. — Не стоит так волноваться за Тома. Он скоро поправится.

— Ясно, поправится, — хмыкнул Ник. — При его вечном обжорстве это наверняка всего лишь несварение желудка.

Я облизала сухие губы.

— Дело в том, что… в книге… Я просто подумала о книге…

— О какой книге? — сдвинула брови Санни.

— «На грани срыва», — ответила я. — Том… то есть Тоби…

Мой голос прервался. Мне вспомнилась монотонная речь Эбнера Кейна, звучавшая у меня в наушниках:

Тоби застыл с напряженным лицом. Фергис Блер заметил, что на лбу его блестят капельки пота. Вдруг мальчик скорчился, схватившись руками за живот. Лицо его исказилось от боли.

Перед моими глазами стояло веселое, жадно-любопытное лицо Тома, когда он повернулся ко мне с рукописью третьей главы в руках. «Слушай, мне совсем не нравится то, что случилось с Тоби, — засмеялся тогда он. — Колики в животе, да? Похоже, он уже не жилец».

Глава VI

ЖЕНЩИНА В КРАСНОМ КЛЕТЧАТОМ ПЛАТЬЕ

Я шагала по Крейгенд-роуд, волоча за собой тележку. Как обычно, я прошла до дома престарелых «Крейгенд» — там раз в неделю я навещала Перри Пламмер, — потом перешла на другую сторону улицы и двинулась в обратном направлении.

Я уже закончила разноску, и тележка была почти пуста. Небо начинало светлеть, хотя туман еще висел в воздухе и по-прежнему было довольно холодно.

Поравнявшись с собственным домом, я подсунула в щель под калиткой газету, и мне вдруг ужасно захотелось войти. Мама сейчас, наверное, уже встала. Можно было бы поговорить с ней, пока она сонно передвигается по кухне, наливая себе чай. Она бы, конечно, разволновалась, считая, что я замерзла и устала, и дала бы мне румяный тостик с чашкой горячего шоколада.

Мой пес, Кристо, лежит небось сейчас на кухне, уткнув нос в большие лохматые лапы, и ждет, когда мама обратит на него внимание. Отец в это время в ванной принимает душ. А младший братишка Дэнни, конечно, еще в постели, но уже не спит. Укрылся с головой стеганым одеялом и играет с целым выводком пластмассовых монстриков, заставляя их разговаривать друг с другом писклявыми голосами.

Просыпающийся после сна дом, такой теплый, родной и надежный… Я крепче сжала ручку тележки и, преодолев свою слабость, двинулась дальше по темной улице. «Что это со мной происходит? — подумала я. — Превращаюсь в какую-то безвольную медузу».