Дело о хитром писателе

Мы спустились по лестнице вниз. Я огляделась. Так вот что Эбнер называет своим кабинетом. И опять я спросила себя, почему он выбрал именно эту комнату для своей работы. Да, конечно, из нее есть выход в садик за домом, но других преимуществ я не заметила. Узкая длинная комната с низким потолком. Ее стены, видимо, недавно выкрасили белой краской, но и после этого она все равно выглядела темной и мрачной.

Прямо напротив лестницы, как я и предполагала, имелась дверь черного хода. Она была наглухо закрыта. Единственное зарешеченное окно тоже было закрыто и выглядело так, будто его не открывали уже лет сто. Хотя на переплетах рамы со стороны комнаты виднелась свежая краска, снаружи стекла были грязными, в подтеках и паутине. Дневной свет с трудом пробивался сквозь эту серую пелену.

Новый белый письменный стол, оснащенный компьютером, принтером, телефоном и факсом, стоял у одной из длинных стен. Новенькие белые, еще пустые полки для книг висели над ним. Вдоль другой стены располагались светло-голубые стеллажи для папок с рукописями и вырезками. Но вся эта новая мебель не очень помогала оживить атмосферу.

Я заметила у дальней стены гору ящиков и коробок, возвышающуюся почти до потолка. «Может быть, комната будет выглядеть не так мрачно, когда мы распакуем ящики, расставим по полкам книги, папки и все остальное», — подумала я. И все же это маловероятно. Было здесь нечто такое, что смущало и подавляло меня. Как будто необъяснимой тяжестью давило на меня сверху. Может быть, это из-за низкого потолка? Или из-за того, что в комнате только одно, да и то подслеповатое оконце?

А, может быть, причина в странном удушливом запахе. К запаху свежей краски и пластмассы примешивалось что-то еще. Какой-то затхлый смрад — смесь сырости, плесени и тлена.

Я невольно поежилась.

Эбнер вперился в меня своими странными глазами.

— Здесь, внизу, всегда холодно, — сказал он. — Я сейчас принесу обогреватель, чтобы вы не мерзли.

— Это, наверное, удивит тебя, — сказал он, передавая мне свой блокнот.

Я заметила, что он вдруг занервничал. Может быть, волновался, отдавая свое детище в чужие руки. Возможно, опасался, что мне оно не понравится.

Резко отвернувшись от меня, Кейн заговорил с ребятами, принялся объяснять, какую работу им надо выполнить. Говорил он быстро, отрывисто, переминаясь с ноги на ногу, будто ему не терпелось поскорее уйти.

Я пробралась через нагромождение коробок к столу, осмотрела компьютер. Как я и предполагала, ничего нового здесь для меня не было. Тогда я обернулась к окну. Сквозь грязь и паутину невозможно было что-либо разглядеть, кроме покосившегося дощатого забора и огромной, разросшейся на весь сад тыквенной плети.

Я уселась за стол, включила компьютер и открыла новый файл, приготовившись набирать текст. Но прежде обернулась к ребятам. Никто на меня не смотрел. Они все слушали Эбнера. «Почему бы мне не начать печатать прямо сейчас», — подумала я. Открыв блокнот, я нетерпеливо пробежала глазами первые строчки.

Когда я дошла до середины первой главы, мое сердце уже взволнованно билось. Дойдя до конца одной страницы, я поспешно перепрыгивала на следующую, читала, не отрываясь, не в силах поверить собственным глазам.

Кто-то дотронулся до моего плеча. Ойкнув, я подпрыгнула от неожиданности.

— Что, нравится? — улыбаясь, вкрадчиво спросил Эбнер Кейн.

Я судорожно сглотнула. Я чувствовала, что все смотрят на меня. Подумали небось, что я чокнулась.

Эбнер кивнул, чуть усмехнувшись краешком губ.

— Расскажи ребятам. Я сейчас пойду наверх, в свою комнату. Буду работать над третьей главой. Когда вы закончите здесь, меня не беспокойте. Просто идите домой.

И он ушел. Какое-то время нам были слышны его шаги по деревянному полу у нас над головой, потом все стихло.

— Что с тобой стряслось, пугливая ты наша? — съехидничал Ник. — Только не говори, что призраки Кейна уже до тебя добрались.

— Да нет… — я облизнула губы. — Просто… — пробормотала я, вновь глядя на блокнот в своих руках. — Все это как-то странно…

— Что значит «странно»? — решительно спросила Санни, сдвинув брови. — Лиз, скажи прямо, не темни.

— Он это написал еще до того, как сломал руку, — сказала я, — до того, как позвонил нам. И даже до того, как что-либо узнал о нас. Верно?

— Ну и? — нетерпеливо спросила Ришель. Она потирала замерзшие руки. — Когда он включит этот свой обогреватель? Так и воспаление легких схватить недолго, — пожаловалась она.

— Лиз! — умоляюще посмотрел на меня Том. — Ну, давай же, говори!

Я пролистала исписанные странички.

— Тут говорится об одном человеке, писателе по имени Фергис Блер. Он был когда-то богат и знаменит, но потом для него началась полоса неудач. Он продает свой шикарный дом и покупает другой, гораздо меньше и хуже, в пригороде. Потом он узнает, что у этого дома темное прошлое, ощущает присутствие в нем злых сил.

— Ха, значит, он пишет о самом себе, — ухмыльнулся Ник. — Подумаешь, удивил! В этом нет ничего странного. Многие писатели так делают, — он многозначительно посмотрел на Тома. — Особенно, если им в голову не приходит ничего лучшего.