Дело о неосторожном котенке

– Понимаю, – спокойно сказал Гамильтон Бергер. – Я хочу обратить ваше внимание еще на один момент. По закону, любой человек, преднамеренно помогающий уклониться или разубеждающий другое лицо, являющееся или могущее стать свидетелем, от ответа на вопросы, которые хотят задать представители службы правопорядка, виновен в мисдиминоре[3].

Мейсон кивнул.

– А по другому закону, если человек дает такому свидетелю взятку, чтобы тот не появлялся на сцене, или обещает ее дать, он виновен в фелонии[4].

– Продолжайте, – попросил Мейсон. – Меня заинтересовала ваша теория.

– По упомянутым мной законам, неважно, увенчалась попытка успехом или нет. Также нет необходимости фактически похищать свидетеля. В одном из штатов в подобном законе даже есть добавление о том, что преступлением является интоксикация свидетеля, чтобы он не смог дать показания.

– Я не давал никому взяток, я никого не спаивал. Так из-за чего же все-таки разгорелся сыр-бор?

– Лунк недоброжелательно настроен против полиции, отказывается говорить то, что знает. Однако он не отличается особым интеллектом. Разобравшись в его своеобразной психологии и поработав с ним какое-то время, можно все из него вытянуть – по кускам, конечно.

– И?

– Лунк уже достаточно нам открыл, чтобы мы поняли, что Франклин Шор был у него дома и что ваша секретарша поехала за ним. Трэгг особо обращал ваше внимание на тот факт, что ему необходимо, чтобы Франклин Шор предстал перед Большим жюри.

– Давайте выкладывайте все, что собирались, а потом я скажу вам все, что думаю по этому поводу.

– Хотите, чтобы последнее слово осталось за вами?

Мейсон кивнул.

– Я ударю вас по больному месту, Мейсон, причем ударю сильно.

– Через мою секретаршу?

– Вы ее впутали в эту историю. Не я. Вы занимали Лунка, когда она прыгнула в такси и помчалась в дом садовника, подняла Франклина Шора с постели, предупредила, что ему следует срочно сматываться, и организовала все таким образом, чтобы спрятать его.

– Как я предполагаю, вы в состоянии это доказать?

– Через косвенные улики. Вы, Мейсон, хотели поговорить с Франклином Шором, пока до него не доберется полиция. Вы послали за ним свою секретаршу, чтобы его спрятать.

– Она это признает?

– Нет, но этого и не требуется. У нас есть доказательства.

– Какие доказательства вы имеете в виду?

– Которые удовлетворят присяжных.

– Я не верю этому.

– Это косвенные улики, но они у нас есть.

– Как у меня мешок с бриллиантами.

Гамильтон Бергер посмотрел прямо в глаза адвокату.

– Я с симпатией воспринимал кое-что из того, что вы делали в прошлом, Мейсон. Я с восторгом относился к вашим методам и достигаемым вами результатам, пока не понял, что в том, что касается отправления правосудия, ваши методы приносят больше вреда, чем пользы. А теперь я разобью ваш карточный домик.

– Каким образом?

– Я предъявлю вашей секретарше обвинение в сокрытии важного свидетеля в деле об убийстве. После этого – вам, как сообщнику. Я добьюсь вынесения приговоров вам обоим, а потом лишения вас права адвокатской практики. Скорее всего, сейчас у вас в кармане лежит «хабеас корпус», чтобы бросить его мне на стол, как ваше последнее слово. Давайте, выкладывайте его. Я не хочу проявлять излишнюю жестокость по отношению к мисс Стрит. Я вообще начал против нее дело только затем, чтобы добраться до вас. Я не намерен сажать мисс Стрит в тюрьму. Я готов принять от вас «хабеас корпус» и соглашусь на то, чтобы мисс Стрит немедленно отпустили под залог. Однако я обвиню ее в совершении преступления. Если она подаст прошение на условное осуждение, я не стану ей препятствовать. Затем я выдвину обвинение против вас. Я не стану требовать заключения вас в тюрьму, просто попрошу назначить штраф, а затем я использую вынесенный приговор, чтобы добиться прекращения вашей адвокатской деятельности. – Бергер отодвинул назад вертящийся стул и встал. – Приготовленное вами последнее слово – «хабеас корпус» – несколько потеряло свою драматичность, не так ли, Мейсон?

Адвокат тоже встал и посмотрел через стол на окружного прокурора.

– Я предупреждал вас, что последнее слово останется за мной, Бергер. И оно на самом деле останется. Вы загипнотизировали себя, трактуя закон только с точки зрения окружного прокурора. Окружные прокуроры приложили массу усилий, чтобы сформировать определенное общественное мнение. Постепенно вы так задурили головы простым людям, что они не сомневаются в вас, доверяют вам и считают, что вы не можете обвинить невиновного человека.

– Рад, что вы признаете это, Мейсон.

– Вам следует не радоваться, а расстраиваться.

– Почему?