Дело о пропавшей России

Короче, в ходе проверки информации бред полностью подтвердился, и утверждения господина Стеблюка о лице, похожем на Кряквина, обрели характер официальной версии, зафиксированной в розыскном деле. Сказкин сообщил также, что высокий чин выдал Стеблюку немало другой ценной информации о чудесной девочке России. Ее именно так и звали, а родилась она в день святого Валентина. Не скрыл похожий на спикера статный мужик и других подробностей: мол, эксперимент этот секретнейший, следить за ним будут пристально, а время придет — на крестины Владимир Владимирович с Папой Русским сами приедут, благословят.

— И что, Слава, он таки на учете психоневрологическом не состоит?

— Не состоит! Я тебе скажу — нормальный мужик, на джипе, с трубой. Ему на нее все время звонили, куда апельсины грузить, куда бананы, куда окорочка.

И все вагонами, фурами, пароходами!

Психов до таких бабок не допускают.

— Ну да, а подкидышей из Госдумы раздавать — это уже дело нормальное…

Сказкин вроде бы и обиделся, но крыть-то нечем. Ни в какие ворота история не вползает, ни в какейшие. А тут еще новости — Стеблюк, оказывается, фамилию свою недавно получил, она у него девичья, материнская. До сих пор его сорок с лишним лет Фердыщенко величали. Это нам на фирме его сообщили: не знаем, мол, такого Стеблюка, у нас только Фердыщенко коммерческим директором значится.

Одним словом, пивка мы со Славкой выпили, но ни в каком месте от него не прояснилось. В этом состоянии я и отправился в Агентство сенсацию про весь этот «киндер-сюрприз» в номер «Явки с повинной» отписывать.

***

Нонка меж тем времени не теряла.

И хоть Глеб разъяснил ей в предельно четких выражениях, что, будучи лицом заинтересованным, она не может заниматься делом, порученным отделу расследований, видала товарищ Железняк эти инструкции. Ее прадед-матрос, терзаемый в аду картиной жалких потуг демократического потомства к лучшей жизни, в те дни наверняка получил увольнение на райский берег. Внучка действовала без страха и упрека.

Поскольку о пропаже младенцев до сих пор никто в милицию не заявлял, Нонка сразу отбросила версию о похищении. От ребенка решили избавиться таким вот придурковатым образом, и это лишь укрепило мою ненаглядную в правильности действий. Россию надо было спасать — и Нонка принялась действовать. Первый удар пришелся по органам.

Опеки, имеется в виду.

— Так, я точно знаю, что этот гад тебе заплатил, и ты поэтому мне все расскажешь!

Так началась беседа потомка пламенных революционеров с продажной инспекторшей Жадновской. В обшарпанном кабинетике отдела опеки муниципального образования под занавес рабочего дня, перед майскими праздниками, сцепились две амазонки. Хотел бы я посмотреть, как Жадновская пыталась вначале осадить зарвавшуюся корреспондентку, потом увильнуть в сторону и наконец найти наивыгоднейший компромисс. Нонка взяла ее напором и, что греха таить, угрозами кровавой расправы — инспектор явно помогала Стеблюку в оформлении опекунства, для чего и взяла дело не по своей территории. И спасаясь от угрозы разоблачения, но убедившись, что безбашенной корреспондентке нужен ребенок, а не ее голова, Жадновская кое в чем призналась — без записи.

Стеблюк, мол, приходил к ней вначале безо всякого ребенка, если не считать таковым второго здоровенного мужика с прямо-таки детским взором и соответствующими речами. Тот нес невесть что, но вообще-то интересовались они процедурой установления опеки. То ли Георгием, то ли Юрием Владимировичем с почтением называл своего спутника Стеблюк.

А часа через два он уже с ребенком появился. Но денег никаких Жадновская, разумеется, не брала и лишь честно сделала свою работу. Совершенно бескорыстно!

Так бывшая сотрудница отдела расследований взяла след — она узнала, что Стеблюк пару лет назад развелся и сумел отсудить у супруги сына. Не знаю, как ей это удалось, но вечером Нонна уже пила чай в компании бывшей жены бывшего Фердыщенко. Уютненькая комнатка в общежитии с вязаными крючком скатерками и салфеточками, стерильная чистота привычной бедности — и огонь неизлитого окровения!

— Георгия Владимировича? Как же мне его, супостата, не знать! Он меня сына лишил, он во всем виноват! Вы записывайте, записывайте, я вам все расскажу…

И такого порассказала, что даже Нонна уже не могла понять, на каком она свете. Во всяком случае, вернувшись к ночи домой, она напоминала матроса Железняка только фамилией, а отойдя ко сну, сама показалась мне подкидышем.

Я прослезился.

***

Аврора, утречка богиня, вернула все на круги своя — Нонна проснулась побольшевистски бодрой и решительной.

И не зря! В тот день ей предстоял последний и решительный бой со Стеблюком, для чего она и вызвалась сопровождать бывшую Фердыщенко к бассейну железнодорожников. Та собиралась вырвать сынишку из рук супостата — на майские праздники. Каждый раз свидание давалось ей с боем, и потому она хотела поддержки. А Нонна хотела вырвать другого ребенка, и потому две воинственные женщины объединились в группу особого назначения.