Дело о рубинах царицы Савской

Лишь одно волновало его, воспитанного матерью в религии отца: у царя было 700 жен и 300 наложниц разной веры. Они поклонялись идолам, и не верили в единого бога. Некоторые из идолов были столь омерзительны, что требовали человеческих жертв. Более того, сам царь не гнушался обрядами и проводил их в капищах чужеземных богов вместе со своими женами.

И тогда у Менелика возник план. Он попросил несколько молодых людей, преданных ему, помочь в одном секретном мероприятии. Заручившись их согласием, он пришел к отцу и попросил у царя Соломона разрешения отбыть на родину, к матери, царице Савской. Царь согласился с неудовольствием, уж больно понравился ему смышленый сын, и Менелик принялся собираться в обратный путь. Соломон одарил его богатыми дарами, предоставил свиту и охрану. Менелик попросил, чтобы в его свите были те юноши, которые согласились помочь ему.

В последнюю ночь перед отбытием Менелик сотоварищи пробрались в Святая Святых Храма и украли Ковчег Завета. Они вынесли его через подземный ход, прорытый по приказу Соломона. Царский сын прихватил также шкатулку, которая лежала рядом с ковчегом.

Никто не хватился пропажи, так как в Святая Святых позволительно входить только первосвященнику и только раз в год, так что у Менелика было время добраться до дома. Ковчег он спрятал в Аксуме, в городе на севере Абиссинии, а потом, спустя многие годы, на том месте была построена церковь Святой Марии Сионской. С тех пор стал ковчег абиссинской святыней, хотя никто его не видел и не открывал. Нельзя.

Аршинов замолчал, отпил уже холодного кофе и жестом приказал мальчишке-слуге принести другую чашку.

— А что было в той шкатулке, которую Менелик украл вместе с ковчегом? — спросила я.

Аршинов улыбнулся:

— Сметливая вы, Аполлинария Лазаревна. Ничего не упустите. В той шкатулке лежали четыре рубина неимоверной красоты и прозрачности. Их он подарил матери, и царица носила их, не снимая. Сын так и объяснил ей, что по соломоновым законам отец ребенка должен предоставить матери вспомоществование, чтобы они с сыном не терпели нужды. Вот он и взял то, что ему полагалось по праву. Довод, конечно, спорный, но разумный.

С этими рубинами Менелик короновался на царство после смерти Савской, и принял имя Менелика Первого. С тех пор каждый царь, или как тут принято говорить, Негус негест,[14] восходящий на престол, надевал диадему с этими рубинами, как знак непрекращающейся династии от самого царя Соломона.

— И нынешний негус, Менелик Второй? — поинтересовалась я, откусывая приторно-сладкое печенье.

Аршинов вновь как-то странно на меня посмотрел, словно раздумывая, говорить или нет. Наконец, произнес:

— Полина, я вас знаю не первый день, поэтому открою вам одну тайну, — он оглянулся, словно боясь чего-то. — Меня эти рубины очень заинтересовали.

— Постойте, постойте, Николай Иванович, я чего-то не понимаю. Вы же говорили, что хотите основать колонию. Что это, блеф? Обман? А как же все эти люди, что поверили вам?

— Нет, ну что вы! Все правильно, я от своих слов не отказываюсь. Еду ради колонии. Но и к рубинам интерес имеется. Дело в том, что пропали они.

— Как пропали?

— После внезапной смерти негуса Иоанна VI пропали. Когда Иоанна в 1889 году убили, то Менелик Второй лично захватил власть в стране. Его надо короновать, а рубинов нет. А раз нет, то и права он не имеет властвовать, раз не коронован. Понимаете, какое дело?

— Понимаю, но вы тут причем?

— Да я был там, у негуса, единственный русский недуховного звания.

— И что?

— А то, что подозрение пало на двух православных монахов, Антония и Феодосия, которые жили в горном монастыре Дебре-Дамо, но в то время находились при негусе. Они торопились вернуться в Россию, так как их монастырь праздновал 600-летие со дня основания, и они непременно желали участвовать в празднествах, молебнах и крестном ходе. После их отъезда и обнаружилась пропажа рубинов. Поэтому Менелик приказал Фасилю Агонаферу отправиться в Россию и разыскать пропажу. Фасиль знал русский и много общался с нашими монахами. Меня лично негус Иоанн попросил отвезти его в Россию и привести обратно. Я согласился.

— И как? Он нашел что-нибудь?

— Сказал, что не нашел рубинов. И что русские монахи ни причем, их оклеветали. Рубины не выходили за пределы страны.

— И все?

— Ну да. А что еще?

— А доказательства?

— Какие доказательства? — удивился Аршинов.

— Ну, что рубины в Абиссинии.

— Не знаю, он ничего не сказал, да и мне как-то не с руки было расспрашивать. Мое дело отвезти и привезти. А потом Агонафер умер.

Решив пока не рассказывать Аршинову о пергаменте, я продолжила спрашивать дальше:

— И что теперь? Менелик Второй так и останется самозванцем?

— Понятия не имею. Меня все это очень волнует. Ведь разрешение на колонию мне дал негус Иоанн, а Менелик его терпеть не мог, забрасывал его разными унизительными письмами, на бой вызывал, и, скорее всего, обрадовался, когда Иоанна убили в битве. Так что может быть, что он не допустит основания колонии. И как этот барьер перейти, уму непостижимо!