Дело о сгоревших сердцах

— Я ж не дура! Какой ещё кавалер? Какой благородный рыцарь позариться на эту злобную образину! Да и когда я принесла этот клок, совсем на локон не похожий, она взяла его без возражений. Я догадалась, что кто-то собирается ворожить против этой мерзавки! Но она всю жизнь помыкала мной, что мне её жалеть? Я и не думала, что она умрёт. Мне совсем не выгодно, чтоб это случилось теперь, другое дело, если б неделей раньше, пока она не лишила меня наследства! Я просто думала, что на неё наведут порчу, чтоб она подурнела или заболела. Я бы пожалела её и ухаживала бы за ней, а она снова бы внесла меня в завещание. Видите, я не лгу вам!

— Как зовут эту гадалку?

— Она называет себя госпожой Гертрудой, живёт на улице ткачей, её дом там, где стоит поилка для лошадей, возле трактира «Старая прялка».

— Сколько она вам заплатила?

Девица потупилась, а потом вздохнула:

— Всего двадцать марок серебром. Для меня и это деньги.

— Гаспар, отведи её вниз. Пусть клерк запишет её показания, потом отпустите. Попробуешь сбежать, найду и отправлю на костёр, как ведьму, — пригрозил он, вставая.

— Да куда мне бежать? — с отчаянием пробормотала она и вышла вместе с сыщиком.

Марк отправил в дом гадалки Гертруды ещё двоих и велел им взять трёх стражников, чтоб арестовать её и охранять дом, пока он сам не явится с обыском.

После он спустился вниз, в камеру для допросов, где стоял пыточный станок, на столах были разложены инструменты палачей, а с потолка свисала петля. Вскоре туда привели служанку де Сансонов Жанну, а после явился клерк и занял место за столом. Пока он раскладывал свои бумаги и письменные принадлежности, Марк, не обращая внимания на перепуганную женщину, вертел в руках устрашающего вида щипцы с шипами.

Со служанкой он особо церемониться не стал, сразу обвинив её в пособничестве убийцы хозяина, и она, заикаясь, рассказала ему, что за те же двадцать серебряных марок, которые казались ей целым состоянием и, по меньшей мере, могли послужить приданым, продала толстой женщине под чёрной вуалью ногти и немного седых волос хозяина. Зачем это всё нужно, она даже не задумалась, ведь она могла получить так много за такую малость. Как звали ту женщину, она не знала, видела её только два раза, когда та подошла к ней на улице и пообещала деньги за услугу, и второй — когда отдала ей свои трофеи и получила за них плату.

Невозмутимый клерк записал её показания, и она приложила к бумаге измазанный чернилами палец, после чего её тоже отпустили.

Звонкий колокол внутренней башенки прозвонил первую стражу, и Марк засомневался, куда ему идти, на ужин к Филбертусу или в дом гадалки, чтоб обыскать её нору и допросить саму госпожу Гертруду. Ему не терпелось пойти туда, поскольку именно она могла оказаться той самой колдуньей, убивавшей по заказу де Мозета тех, кого он счёл своими врагами. Однако потом он решил, что не стоит игнорировать приглашение придворного мага, кузена короля, да ещё и графа, хоть ему этот титул и не мил. К тому же Филбертус тоже мог выяснить что-то интересное и полезное для расследования. Не говоря уж о том, что Марку вдруг оказалось приятно общаться с ним, и он вспомнил, что когда-то в юности он с симпатией смотрел на немногословного, но очень умного и благородного юношу, к которому и Арман относился более чем благосклонно. Он вдруг ощутил ту самую дружескую теплоту, которая царила когда-то в окружении его юного короля. Что ж до гадалки, то он рассудил, что она, и тем более её жилище, никуда не денутся из-под присмотра сыщиков и стражи.

Потому из сурового северного крыла королевского замка, он направился в нарядные дворцовые покои и вскоре уже открыл дубовую дверь небольшой уютной гостиной. Несмотря на то, что на улице было очень светло, плотные гардины, закрывавшие окна, создавали ощущение позднего вечера. В камине горел огонь, играя бликами на отполированных до зеркальной гладкости панелях стен. Стол был накрыт на двоих, и возле него стояли два удобных кресла из того же резного дуба.

Филбертус снова стоял у окна и, чуть отодвинув гардину, смотрел на улицу. Впрочем, насколько помнил Марк, окна этой гостиной выходили в маленький садик, примыкавший к женской половине дворца. Может, придворный маг высматривал там какую-нибудь красавицу, на которую положил глаз? Впрочем, заметив его, Филбертус тут же отошёл от окна и с улыбкой пригласил его к столу, после чего сел сам.

Марк первым рассказал ему о том, что успел узнать за это время.

— Что ж, друг мой, — одобрительно заметил Филбертус, — я должен признать, что старушка Инес совершенно обоснованно превозносит ваши таланты, — и с усмешкой махнул рукой, в ответ на удивлённый взгляд барона. — В столь короткий срок вы узнали так много. Я же теперь намереваюсь примазаться к вашему праву нанести победный удар и хочу присутствовать при аресте этой гадалки.

— Я сам собирался просить вас сопровождать меня, поскольку намерен тщательно обыскать её жилище, но опасаюсь, что найду там слишком много вещей, о значении которых не имею ни малейшего представления.