Дело о свалке токсичных заклинаний

– Конечно. Знай я об этих духах раньше, разве оказались бы они на грани вымирания? Если выяснится, что они еще не перешагнули эту грань, сразу же доложи мне, мы попытаемся спасти их… Если только это будет нам по карману.

Прикидывать, выгодно ли сохранять то или иное божество – работа, требующая изрядного хладнокровия, и поэтому я люблю ее меньше всего. К сожалению, слишком часто она просто необходима. Поддерживать культ сверхъестественного существа, которое иначе пропало бы, довольно накладно. Все равно, как если бы кто-нибудь из Иной Реальности взялся охранять диких животных, вымирающих в Нашем мире.

Если Силы чумашей еще живы, кому-то – скорее всего мне – придется определить их роль в местной теоэкосистеме и научно обосновать, стоят ли они расходов на наемных хлопальщиков, жрецов и прочих. Я еще никогда не занимался настоящими богами. Эта задача повергла меня в почти благоговейный трепет.

Должно быть, Би это заметила.

– Не волнуйся ты так, Дэвид. Ведь и без того уже много Сил, которым поклонялись индейцы, вымерло еще до появления белых – да и черных тоже – на этом континенте. Если это так, то все, что от тебя требуется, – написать отчет. И только если Нунашиш и прочие все еще здесь, тебе придется потрудиться.

– Что да, то да, – согласился я. – Я все же надеюсь, что они еще живы. Но если они очень ослаблены, а я в этом не сомневаюсь…

– Да, знаю. Отвечать за судьбу божества не так-то легко. В былые времена люди гордились тем, что избавляли мир от богов, в которых не верили сами. Но теперь-то мы знаем, что каждый имеет право на свое место в мире, созданном Творцом.

– Но быть тем, кто решает, возможно ли сохранить это место, а потом жить с пятном на совести… это нелегко, Би.

– Если бы ты выбирал работу, на которой легко, ты не пришел бы в АЗОС, – парировала она. – Что-нибудь еще? Нет? Отлично, спасибо, Дэвид.

Я отправился к себе в кабинет и, позвонив в несколько мест насчет чумашских амулетов, запустил настоящий снежный ком. Потом, до обеда, попытался раскидать как можно больше рутинной работы. Если бы я знал, каким скверным окажется обед, я бы лучше вместо него еще поработал…

Из закусочной я спустился к ковру, прихватив с собой детектор. Желудок продолжал жалобно подвывать. Надеясь, что его стоны не станут громче, я полетел в долину Сан-Фердинанда. Бурая пыль и блеклая щетина сухой травы становились уже привычными деталями пейзажа.

Кордеро жили в районе, где лет тридцать назад вполне мог проживать обеспеченный средний класс. Большинство домишек все еще выглядело довольно привлекательно, но теперь тут ютился далеко не средний и не обеспеченный класс. Цеховые знаки, в основном испанские, были намалеваны на стенах, иногда в несколько рядов. И в домах, даже в самых симпатичных, ютилось по три-четыре семьи, а то и больше. А как еще новые иммигранты могут оплатить жилье?

Вот в таком доме и жили Кордеро. Три женщины и толпа ребятишек, слишком маленьких, чтобы ходить в школу, рассматривали меня, пока я настраивал детектор заклинаний. Мужчин я не увидел – они были на работе. Лупе держала на руках маленького Хесуса и кормила его, пытаясь одновременно следить за передвижениями малыша, только-только начавшего ходить и очень на нее похожего.

Одна из женщин – ее звали Магдалена – хорошо говорила по-английски. Она перевела то, что я сказал.

– Сначала самое главное. Позвольте мне проверить флакон с настойкой, о которой вы мне говорили, миссис Кордеро.

Лупе Кордеро что-то быстро затараторила по-испански. Третья женщина скрылась в задней комнате. Через минуту она появилась с бутылкой из-под майонеза, наполовину заполненной темно-коричневой жидкостью. Лупе скорчила рожицу.

– Не хороший на вкус, – объяснила она. Я активизировал детектор заклинаний при помощи пасхального вина и иудейского благословения. Мой ритуал напоминал тот, к которому привыкли эти женщины – латинскую мессу, – так что они ничего не сказали. Они даже не обратили внимания на то, что я не сотворил крестного знамения. Я был почти разочарован. "Soy Judio[15] " – одна из немногих испанских фраз, которые я могу произнести.

Открутив пробку от майонезной бутылки, я понюхал ее содержимое. Бурая жижа источала ни на что не похожий смрад. Пришлось напомнить себе, что Лупе пила ее без вреда для здоровья, а отец Флэнэган сказал, что лишь немногие курандеро рискуют связываться с чем-то опасным. Это навело меня на мысль. Я спросил Лупе:

– А вы не назовете мне имя человека, от которого получили эликсир?

Женщина покачала головой.

– Не помню, – упрямо сказала она. Я пожал плечами – ничего другого я и не ожидал.

Я попытался просунуть зонд детектора в бутылку, но бесенята дико заверещали, как только я поднес кончик зонда к ее горлышку. Женщины залопотали на двух языках. Я решил, что лучше не буду погружать зонд в жидкость, пока не пойму, о чем кричит детектор.