Дело о свалке токсичных заклинаний

Внезапно тень того Ничто накрыла, словно плащом, теплый, уютный ресторанчик. Мне больше не хотелось оставаться здесь. Я попросил принести счет, расплатился наличными и поспешно вышел. Джуди молча последовала за мной. Даже эвфемизмы способны принести неприятности — не буди лихо, пока спит тихо.

Моя квартирка показалась нам крепостью: мрак, созданный нашим воображением, отступил. Как только я закрыл дверь и коснулся охранной мезузы[8], Джуди бросилась ко мне. Мы крепко обнялись и долго не отпускали друг друга.

— Почему бы тебе не принести еще бутылку пива? — наконец сказала она.

Когда я принес холодное пиво, Джуди достала из сумочки две маленькие алебастровые чашки, тонкие и хрупкие, почти прозрачные. В каждую она насыпала немного порошка из флакончика, который тоже принесла с собой. Однажды я спросил ее о составе «чаши корней». Оказалось, туда входят александрийская смола, квасцы и садовый крокус. В сочетании с обычным пивом получается контрацептив, известный еще древним египтянам. В его надежности я не сомневался, и не только по собственному опыту. Скажите честно, много ли вы видели живых древних египтян?

На всякий случай я следовал заодно и совету Плиния и хранил под кроватью тестикулы и кровь петуха. Мой амулет в отличие от древнеримских был запаян в стеклянный флакон, поэтому его противозачаточные свойства вряд ли можно приписать лишь вони, изгонявшей некогда влюбленные парочки из спален.

Хотите знать мое мнение? Близость с тем, кого действительно любишь, — самая прекрасная магия, какая только существует на свете!

Очнувшись от магии любви, я спросил Джуди:

— Не хочешь остаться на ночь?

Признаюсь, у меня были тайные помыслы — ведь моя Джуди в отличие от большинства других известных мне женщин по утрам еще более игрива.

Но на сей раз она покачала головой:

— Лучше не надо. А то придется выпить еще одну «чашу корней», а мне не хочется пить пиво, а потом вести ковер в час пик.

— Ну ладно. — Я надеялся, что сдался достаточно любезно. Если любишь женщину, которая ко всему прочему еще и умна, не следует удивляться, когда она иной раз руководствуется доводами рассудка.

Джуди отправилась в ванную. Вернувшись, она начала одеваться, но остановилась и посмотрела на меня.

— Ну, может быть, еще самую малость?..

— «Самую малость» — это, наверное, не самое вдохновляющее выражение, — проворчал я, но выскочил из кровати и пулей помчался на кухню. — Женщина, ты уничтожаешь мой запас пива и сводишь меня с ума… но ты очаровательна, и я рад, что ты здесь!

— Прекрасно. — Судя по голосу, она улыбалась. С банкой в руке я понесся назад в спальню.

Ей-богу, я любил Джуди не только за ее чудесную рассудительную головку.

Глава 2

В конце концов Джуди все-таки осталась на ночь, потому что сомневалась в своих водительских способностях после двух порций «корня». (Если вам любопытно, как «это» происходило во второй раз, так это вас не касается.) Правда, утром мы обошлись без проделок. Оба поднялись рано: Джуди торопилась домой, чтобы переодеться перед работой, а я собирался повозиться с пергаментами, необходимыми для получения ордера у судьи Руаллаха.

Наскоро перекусив, я проводил подругу к ее ковру (кажется, я уже говорил, что живу не в самом спокойном квартале), затем вернулся к своему и отправился в Дом Уголовного и Магического Суда.

Движение в центре Энджел-Сити довольно спокойное, но парковка там неимоверно дорогая, хотя ковры и громоздятся огромными кучами, каким позавидовали бы базарные торговцы. Я расстроился почти так же, как если бы мне предстояло платить из собственного кармана, а не из кармана АЗОС.

Хотите увидеть все разнообразие человеческих существ, сотворенных Господом Богом? Приходите в Дом Уголовного и Магического Суда. Кого здесь только нет: гражданские судьи в черных мантиях и церковные — в красных, бейлифы, констебли и шерифы, более похожие на солдат; подсудимые, которые иногда выглядят так, будто их обвиняют во всех бедах мира (хотя они всего лишь превысили скорость на ковре-самолете), а иногда так, словно они кандидаты в святые; свидетели, врачи, раввины, чародеи… Если вам нравится наблюдать за людьми, то именно здесь самое подходящее место.

Бейлифом судьи Руаллаха был огромный швед по имени Эрик Как-его-там — я никак не мог запомнить его фамилию, хотя встречался с ним и раньше.

— Простите, инспектор Фишер, но судья не сможет принять вас до одиннадцати часов. У него много работы, — заявил швед.

Что ж, ничего не поделаешь. Я вздохнул и подошел к одному из таксофонов, висевших в холле. Как только я назвал нужный номер, телефонный бесенок пропищал:

— Сорок пять медяков, пожалуйста.

Я сунул мелочь в протянутую лапку измельчавшего потомка Маммоны. Повернись я к нему спиной, он, несомненно, попытался бы залезть в мой карман.