Дело о таинственном наследстве

Вернувшись в свою комнату, первым делом выдвинула нижний ящик комода. Покопавшись во всяких безделушках, вытащила коробочку. Открыла ее, и, убедившись, что все на месте, аккуратно опустила в мешочек, затем накинула шаль и спустилась вниз. Пробравшись в глубь сада, заглянула в домик с садовыми инструментами и взяла небольшую лестничку. Спустя минуту уже поднималась по ней, прислоненной к старому вязу. На последней ступеньке уперлась коленками в ствол для равновесия и засунула руку в небольшое дупло – ее персональный, еще детский, тайник. Зрелище было довольно-таки удивительным. Красавица-барышня в роскошном желтом домашнем фланелевом платье с лихо перекинутой через плечо кружевной шалью стоит на последней ступеньке лестницы и, судя по всему, ругается. Рука никак не могла нащупать в глубоком дупле среди многих прочих сокровищ нужную вещь.

«Ох, ну вот он!» – рука вынырнула, держа увесистый кожаный мешочек. Наташа слезла с лестницы, вернула ее на место и резво побежала домой. Там засунула мешочек в другой мешочек, туда же отправился маленький бумажный конвертик с чем-то невесомым внутри и… Она чуть-чуть подумала, потом достала еще один конверт, потяжелее, и тоже положила в мешочек. Наконец закончив все эти приготовления и приведя себя в порядок, залезла на любимый подоконник. Нужно было немного подумать…

* * *

Аркадий Арсеньевич, создавший о себе такое неблагоприятное мнение у Красковых, тем временем молвил:

– Ну-с, чтобы уже закончить, мне надобно переговорить, – он сверился с какой-то бумажкой… – С Антоном Ивановичем Копыловым.

Дражайший родственник, боясь, что его застанут за подслушиванием и не дожидаясь, пока за ним пошлют, кое-как поднялся с колен, открыл дверь и сам вошел в гостиную. Низко, почти раболепно поклонился Аркадию Арсеньевичу. Тот, однако, не заметив, как он вошел, в этот момент резюмировал Орлову:

– Граф, будем откровенны! Я в вашей чести и в вашей невиновности нисколько не сомневаюсь. Но, к сожалению, это еще надо доказать, потому как вы, судя по всему, являетесь прямым наследником покойной. Кстати, я тут уже похозяйничал вперед вас и выяснил, что духовная Феофаны Ивановны составлена по всем правилам и хранится у Матвея Денисовича, нотариуса. Поскольку от домашнего ареста я вас освобождаю, то теперь вы вполне можете поинтересоваться содержанием завещания. Антон Иванович, если не ошибаюсь? – Следователь наконец обратил внимание на вошедшего. – Перед вами тоже извиняюсь за беспокойство, – он чуть приподнялся с кресла, кланяясь.

Антон Иванович перед этим стоял, вытянувшись в струночку, жадно вслушиваясь в последние слова следователя. Поэтому, когда тот так неожиданно к нему обратился, сделал какое-то рефлекторное, неуловимое движение бежать, но секунду спустя взял себя в руки и опять поклонился. Однако боязно ему было ужасно. Продержав Антона Ивановича в своей характерной паузе несколько мгновений, Аркадий Арсеньевич продолжал:

– Я тут некую информацию раздобыл об вас. Слегка шатки ваши дела, не находите? Заложенное имение, долги, – Аркадий Арсеньевич сверился со свежевынутой бумажкой и кивнул письмоводителю, чтобы тот их приобщил к протоколу. – Опять же карты… – Он слегка улыбнулся, что позволял себе крайне редко. – Забавная у вас семья, однако! Два ближайших родственника г-жи Ровчинской, оба имели неприятные истории с карточными играми, оба оказались в долгах. А?

Граф, казалось, вовсе не присутствует здесь. По его лицу было заметно, что он силится как-то усвоить то, о чем ранее поведал ему следователь, и что какое-то несоответствие в его словах заставляет Сашу хмуриться и растерянно пощипывать ус.

Антон Иванович же стоял на всякий случай по стойке «смирно» и, не мигая, преданно смотрел на Аркадия Арсеньевича.

– Антон Иванович, уважаемый, что видели, что делали на вечере у Красковых? – На самом деле Аркадий Арсеньевич прекрасно уже был осведомлен, что дражайший родственник на вечере не присутствовал. Но была у него своя, расследовательская причина задать ему такой вот вопрос. Уж очень интересно было услышать ответ.

– Да-с я-с не поехал, меня, знаете ли, стесняет-с, когда много людей вокруг.

– Так что же дома, не скучно? Чем занимались?

Антон Иванович опять сделал слабоуловимое движение, на сей раз как бы отряхивая руки, и пробормотал:

– Да так-с, в садик вышел погулять!

Мука смертная была вот так стоять пред этим псковским господином! Во взгляде Антона Ивановича промелькнуло что-то похожее на ненависть – он решительно приготовился к бою. Даже слегка расправил плечи. Аркадий Арсеньевич, однако, казалось, был полностью удовлетворен его объяснением и поднялся, выражая намерение уходить.