Дело о золотой мушке. Убийство в магазине игрушек

– По правде говоря, – сказал мистер Россетер, – нет. – Силуэт Россетера, стоявшего позади старомодного бюро с выдвижной крышкой, четко вырисовывался на фоне окна, выходящего на Корнмаркет. – Она попала под автобус.

– Как Савонарола Браун[242], – вставил Фен с заинтересованным видом.

– В самом деле? – резко ответил мистер Россетер, как будто подозревая, что из него хотят выудить опасное признание.

– Печально слышать это, – сказал Кадоган, пытаясь придать своему голосу сочувственные интонации. – Хотя, заметьте, – добавил он, чувствуя, что не удалась эта попытка, – я видел ее всего раз или два в жизни, так что известие о ее смерти не стало для меня таким уж потрясением. «Когда умру я, ты скорби не долее, чем будет возвещать унылый звон»[243], – вот так…

– Конечно, конечно, – некстати вставил Фен.

– Нет, я буду откровенен с вами, мистер Россетер, – продолжал Кадоган, – моя кузина была богатой женщиной, и у нее было мало родственников. Что касается завещания… – тут он деликатно замолчал.

– Итак, боюсь, что должен разочаровать вас в этом вопросе, мистер… э-э-э… Кадоган. Мисс Снейт оставила все свое довольно значительное состояние своей ближайшей родственнице – некой мисс Эмилии Тарди.

Кадоган резко вскинул на него глаза:

– Разумеется, мне знакомо это имя.

– Довольно значительное состояние, – с удовольствием объявил мистер Россетер, – где-то около миллиона фунтов. – Он окинул взглядом своих посетителей, наслаждаясь произведенным эффектом. – Большие суммы, естественно, были поглощены недвижимостью и налогами на наследство. Но более половины от первоначальной суммы осталось. К сожалению, мисс Эмилия Тарди больше не может предъявить свои права на нее.

Кадоган удивился:

– Больше не может?

– Условия завещания весьма своеобразны, если не сказать более, – мистер Россетер опять протер очки. – Я не против того, чтобы рассказать джентльменам о них, так как завещание утверждено, и вы можете найти все детали без моей помощи в Сомерсет-Хаус[244]. Мисс Снейт была эксцентричной старой леди, я бы сказал, очень эксцентричной. У нее было сильно развито чувство э… родственных уз, и более того, она обещала оставить свое состояние ближайшей живой родственнице, мисс Тарди. Но в то же самое время она была женщиной, э… как бы это сказать… старомодных взглядов и не одобряла образ жизни своей племянницы: ее пристрастие к путешествиям и долговременному проживанию на континенте. В результате она добавила странное условие в свое завещание: я должен был с определенной регулярностью давать объявления для мисс Тарди в английских газетах, но не в газетах на континенте, и если в течение шести месяцев со дня смерти мисс Снейт мисс Тарди не заявит о своих правах на наследство, она автоматически потеряет его. Таким образом мисс Снейт хотела наказать мисс Тарди за ее образ жизни и за ее пренебрежительное отношение к тетушке, с которой, как я полагаю, она не общалась в течение многих лет, и при этом, строго говоря, не нарушить своего обещания. Джентльмены, период в шесть месяцев пришел к окончанию в прошлую полночь, а мисс Тарди так и не вышла на связь.

Воцарилось долгое молчание. Затем Фен нарушил его:

– А состояние?

– Оно полностью уйдет благотворительному фонду.

– Благотворительному фонду! – воскликнул Кадоган.

– Я бы сказал: разным благотворительным фондам. – Мистер Россетер, который до сих пор разговаривал стоя, уселся на свой вращающийся стул за столом.

– Собственно говоря, я как раз был занят подробностями управления, когда вы вошли; мисс Снейт назначила меня своим душеприказчиком.

Кадогана охватило отчаяние. Если только Россетер не лгал, великолепный мотив преступления ускользнул у них из-под носа. Благотворительные организации не убивают пожилых незамужних женщин, чтобы завладеть их пожертвованиями.

– Таково, стало быть, положение, джентльмены, – резко произнес мистер Россетер. – А сейчас, надеюсь, вы простите меня, – он сделал нетерпеливый жест, – у меня куча дел.

– Еще один вопрос, будьте так добры, – прервал его Фен. – Или целых два вопроса вот только что пришли мне в голову: вы когда-нибудь видели мисс Тарди?

Кадогану показалось, что стряпчий прятал глаза от Фена.

– Однажды. Очень волевая и высоконравственная личность.

– Понимаю. И вы поместили объявление в «Оксфорд мейл» позавчера.

Мистер Россетер рассмеялся.

– А, вы об этом? Оно не имеет никакого отношения ни к мисс Снейт, ни к мисс Тарди, уверяю вас. Видите ли, я не так уж непопулярен, – при этих словах он осклабился с фальшивой игривостью, – чтобы иметь лишь одного клиента.

– Странное объявление.

– Да, странное, не правда ли? Но, боюсь, я обману доверие клиента, если объясню, в чем дело. А сейчас, джентльмены, если я когда-нибудь смогу быть вам полезным…

Диккенсовский клерк проводил их к выходу. Когда он удалился, Кадоган сказал с улыбкой горькой иронии:

– Моя единственная троюродная сестра. Миллионерша! И она не оставила мне ничего, даже книги юмористических стихов, – добавил он, вспомнив рассказ миссис Уитли об этом увлечении миссис Снейт. – Да, жесток этот мир!